Сюзанна Энок - Неудержимое желание Страница 31

Он в конце концов уступил ей, решив, что он прощен. Ну, она простила… и не простила. Но все это не имело значения, потому что она никогда не доверит ему свое сердце. То, что произошло ночью, было всего лишь вожделением, вызванным чувством неудовлетворения, накопившимся за шесть лет вражды.

Его секретер был открыт. Джорджиана, обмакнув перо, набросала короткую записку, которую вместе с чулком положила Тристану на подушку. Сделав это, Джорджиана вынула из комода шкатулку, открыла ее и тоже положила рядом с запиской.

«Он заслужил это», — упрямо твердила она себе, стараясь не смотреть на него.

Она неслышно собрала свои вещи и выскользнула из комнаты, закрыв за собой дверь. Если повезет, она выберется из дома прежде, чем он проснется. Если повезет больше, она сможет вернуться домой в Шропшир до того, как он решит отомстить ей. Если удача будет огромной, она сможет без слез покинуть Карроуэй-Хаус.

Джорджиана вытерла скатившиеся по щекам слезы. Удача совсем не казалась ей удачей.

Глава 11

Пэк.

От простыней и подушки, к которой он прижимался щекой, исходил легкий запах лаванды. Не открывая глаз, Тристан глубоко вдохнул аромат Джорджианы. Шесть лет — чертовски долгий срок для ожидания, но он мог бы ждать и дольше. Окончательно проснувшись, он все еще не мог поверить, что получил прощение. Ему хотелось еще раз поблагодарить ее, даже несколько раз, прежде чем проснутся обитатели дома и ей придется покинуть его комнату.

Он больше не позволит ей избегать его и его постели. Теперь, получив надежду, он не собирался упустить этот шанс. Слава Богу, он не успел сделать предложение Амелии: в Джорджиане он видел жену, с которой сможет наслаждаться сексом.

Осторожно, чтобы не разбудить ее, он потянулся и открыл глаза. Джорджианы в постели не было. Тристан нахмурился и сел.

— Джорджиана?

Ответом была тишина.

Поворачиваясь, он почувствовал, как что-то скользнуло по его обнаженной спине, и, протянув руку, обнаружил шкатулку. Тристан долго смотрел на нее, ожидая, когда его мозг обретет способность мыслить. Проводя рукой по спутанным волосам, он обратил внимание, что на подушке лежит аккуратно свернутый чулок и рядом с ним сложенный листок бумаги. Все его существо протестовало, виконту не хотелось даже видеть эту записку. Но он не мог все утро просидеть голым на постели, уставившись на нее. С глубоким вздохом Тристан взял листок и развернул. Рукой Джорджианы было написано: «Теперь у тебя пара моих чулок. Надеюсь, они порадуют тебя, ибо меня ты больше не получишь. Джорджиана».

Она заранее все продумала. А он в ловушку попался со всей страстью мальчишки, переживающего свое первое увлечение. Гнев охватил Дэра, и, скомкав записку в кулаке, он швырнул ее в камин. Короткое проклятие сорвалось с его уст, тихое и яростное.

Вскочив с постели, он схватил свою одежду и чистую рубашку. Никогда его так не одурачивали. Он думал о предложении, о желанной близости с ней, а она ждала, пока он уснет, и смеялась над ним, потому что через шесть лет наконец свела с ним счеты.

Сильнее гнева была боль от нанесенной душевной раны, как будто кто-то подло ударил его ниже пояса. Он пытался заглушить боль, но она не проходила, не давая ему дышать.

Тристан медленно натянул сапоги. Когда шесть лет назад она оказалась в его постели, это случилось не потому, что он хотел выиграть это проклятое пари. А потому, что он хотел ее. Тогда он думал не о будущем, а только о наслаждении ее телом и не мог предположить, что за целых шесть лет не забудет и снова будет ее желать.

Квиты. Теперь они были квиты. В этом слове слышалось что-то многозначительное, но он был слишком разъярен, чтобы раздумывать над этим. Тристан распахнул дверь и направился в восточное крыло дома. Даже не постучав, он толкнул дверь.

— Джорджи…

В комнате ее не было. На кровати и на полу разбросана одежда, из полуоткрытых ящиков сыпались на пол разноцветные вещи из шелка и атласа. Со столика исчезла половина туалетных принадлежностей. Он осмотрелся. Видимо, она поспешно собирала вещи, не пытаясь скрыть свой поступок. Развернувшись, он вернулся к себе в спальню. Записка лежала в камине, он поднял ее, расправил и стряхнул с нее золу. Ее почерк не был таким четким, как обычно, чернила немного расплылись, потому что она сложила свое послание, не дождавшись, когда они высохнут. Она торопилась.

Вопрос — почему? Хотела ли она закончить прежде, чем он проснется, или прежде, чем ей изменит выдержка? Сунув записку вместе с обоими чулками в ящик тумбочки, стоявшей возле кровати, он вышел и спустился вниз. В холле, широко зевая, стоял Докинз.

— Почему ты уже встал? — грозно спросил Тристан.

С трудом сдерживаемый гнев грозил прорваться и обрушиться на первого, кто попадется ему на глаза.

Дворецкий выпрямился.

— Леди Джорджиана вызвала меня полчаса назад.

— Зачем?

— Она попросила меня нанять экипаж, милорд, для себя и своей горничной.

«Она взяла с собой горничную!» Это означало, что она не собиралась возвращаться.

Тристан задрожал от охватившей его ярости.

— Она сообщила, куда поехала?

— Да, милорд. Я…

— Куда? — прорычал Тристан, делая шаг к дворецкому.

Тот поспешно отступил назад, споткнувшись о вешалку.

— В Хоторн-Хаус, милорд.

Тристан обошел его и схватил пальто.

— Я уезжаю!

— Приказать Гимблу оседлать Шарлеманя?

— Я сам. Отойди!

Докинз испуганно уступил дорогу, и Тристан распахнул дверь. Перешагивая через две ступени, он сбежал вниз. Рассвет только забрезжил, и в конюшне было темно и тихо. Он с удивлением увидел Шебу, по-прежнему стоявшую рядом с его жеребцом.

Джорджиана не оставила бы здесь свою лошадь, если бы все обдумала заранее. Он замешкался, затягивая подпругу на седле Шарлеманя. Прошедшая ночь не была игрой. Он чувствовал ее пыл и страсть. Она хотела его не меньше, чем он ее. Каким бы изощренным способом она ни пыталась проучить его, эта мысль пришла ей в голову позднее. А может быть, он пытается обмануть себя, чтобы оправдать свою слабость, полную неспособность устоять перед искушением обладать ее телом, не думая о последствиях?

Тристан вскочил в седло и, наклонив голову в низких воротах конюшни, выехал на улицу. Несмотря на ранний час, Мейфэр был заполнен торговцами и тележками, доставлявшими молоко, лед и свежие овощи. Пробравшись между ними, он оказался на Гросвенор-сквер, где среди домов, принадлежавших самым знатным и богатым семействам Англии, стоял особняк вдовствующей герцогини Уиклифф. Когда Тристан соскочил с седла, никто из слуг не вышел ему навстречу — обитатели дома герцогини, вероятно, еще спали.