Патриция Коулин - Просто женаты Страница 32

— Чего же вы боитесь, герцогиня? — Заметив брошенный искоса взгляд Ли, он высоко поднял брови. — Меня?

— Я боюсь того, как вы поступите, выслушав меня. Господи, ну почему я не рассказала обо всем с самого начала, прежде чем предложить вам сделку? — Она глубоко вздохнула, вздернула подбородок и посмотрела на Рейвена в упор. — Я не стану винить вас, если вы немедленно пожелаете расторгнуть наше соглашение.

— Дайте мне сначала выслушать вас, а уж потом поговорим о разводе.

— О признании .брака недействительным, — поправила Ли.

Эти слова подействовали-на Рейвена, как красная тряпка на .быка. Он внутренне ощетинился. Мысленно повторяя: «Только через мой труп!» — герцог произнес:

— Как угодно. Говорите.

Ли рассеянно облизнула пересохшие губы, открыла рот, но не издала ни звука.

— Ли, .что бы вы ни натворили, это еще не конец света.

— Я? Нет, речь пойдет не обо мне. Дело касается моих родных, а именно матери и ее… позора. Вот так. Другого слова тут не подберешь.

— Она опозорилась в Бэмборо? Забавно. — Рейвен не сумел подавить ироническую улыбку. — Что же произошло, Ли? Неужели она пригласила священника на чай и…

Ли яростно перебила:

— Я провела в Бэмборо не всю жизнь! Мы с сестрой жили здесь, в Лондоне, в самом красивом особняке города, с великолепной лестницей, кроватями под кружевными пологами и просторными гардеробными, едва вмещающими роскошные платья моей матери.

Она откинулась на спинку сиденья и устремила взгляд в никуда. Ее гнев улетучился так же стремительно, как и вспыхнул.

— Помню, как я пряталась в шкафу за ее мехами и слушала, как мама смеется, притворяясь, что никак не может найти меня. Ее смех раздавался все ближе, ближе, мое сердце колотилось от радостного предвкушения все быстрее, пока мама не открывала дверцу шкафа, и… — Ли вдруг спохватилась, умолкла и смущенно пожала плечами. — Тогда она часто смеялась, рассказывала нам сказки, пила с нами чай и привозила подарки из каждой поездки. — Ли прикусила нижнюю губу. — В то время я мечтала вырасти и стать такой, как мама. А теперь я смертельно боюсь этого. — Она виновато взглянула на Рейвена. — Простите… Я увлеклась, а вы по-прежнему ничего не понимаете, верно?

— Так объясните, герцогиня, — мягко попросил Рейвен. — Скажите, чего вы так боитесь.

— У мамы были любовники — подозреваю, чересчур много. Вот почему днем и в выходные она так часто уезжала из дома. Это время она проводила с мужчинами.

— Ну, этим никого не удивишь. Почти у каждой светской дамы есть любовник.

— Но многих ли из них мужья застают с любовниками в постели? Многих ли жен мужья отсылают в самые дальние, уединенные поместья? Да еще с детьми? И раз и навсегда запрещают возвращаться домой?

Адриан не нашелся с ответом, но не потому, что его подвело остроумие. Боль Ли была так ощутима, так явственно читалась по бледным, дрожащим губам и гордо расправленным плечам. Подобную боль Адриан похоронил в своем прошлом и поклялся никогда не говорить о ней вслух. Ему понадобились годы, чтобы научиться бороться с этой болью и горькими воспоминаниями, связанными с ней. Но теперь этот талант изменил ему. Адриан мог только догадываться, каково пришлось ребенку, которого прогнали из родного, привычного дома. И вместе с тем он в точности знал, что значит войти в собственную спальню и застать любимую женщину в объятиях другого мужчины.

Быстро и решительно отгородившись от воспоминаний, он сосредоточил внимание на Ли.

— Боже милостивый!.. — пробормотал он, приглаживая ладонью волосы и ощущая, что на лбу выступил пот. — Не знаю, что и сказать…

— А что тут скажешь? — ровным голосом отозвалась Ли.

Рейвен вдруг понял, как дорого, ей обходится это самообладание.

— Уже поздно. — Передвинувшись на край сиденья, он коснулся рук Ли, сложенных на коленях. — Может быть, отложим разговор до следующего…

Ли отпрянула.

— Нет. Вы должны узнать все. Вы связались с дочерью распутницы, по словам моей тетки.

Адриан вспыхнул:

— Этого я от нее не слышал. Но если бы я…

Ли заставила его замолчать нетерпеливым взмахом руки.

— Ну хорошо. — Адриан вновь скрестил руки на груди. — Продолжайте.

— После того как отец выгнал нас из дома, мама ждала, что последний любовник приедет за ней. Мы все ждали его — мама, Крисси и я. Каждое утро мы вставали, Наряжались в лучшие платья, словно собирались на бал, подходили к. калитке и ждали. Чаще всего мы стояли у калитки часами, пока Крисси не уставала или не начинался дождь. В дождливые дни мы сидели дома, слушая, как мама рыдает у себя в спальне. Конечно, он так и не приехал, — продолжала Ли, избавив Адриана от необходимости задавать вопрос. — Хотя мама верила в него до самой смерти. В нашего «рыцаря в сияющих доспехах», как она называла его, мужчину, который непременно спасет нас от отцовского гнева, привезет в Лондон и будет жить вместе с нами.

Кончиком пальца она рассеянно водила по застежке ворота своего бархатного плаща.

— Мы прожили в Бэмборо почти год, а потом мама утонула в маленьком пруду за домом. Никто не знал, утонула она случайно или утопилась, но поскольку это случилось в мамин день рождения, я сразу поняла, что она просто сдалась, понимая, что если возлюбленный не приехал за ней в день рождения, то не появится никогда.

Адриан порывисто придвинулся ближе и неловко похлопал Ли по колену. Только теперь он понял, что совсем не умеет утешать. Он знал десятки способов заставить женщину плакать от наслаждения, но понятия не имел, как ее успокоить.

— Ли, сколько лет вам было в то время? Четырнадцать? Черт… Наверняка ваш отец был…

— …обрадован ее смертью? Наверняка. — В голосе Ли послышались новые резкие нотки. — Но точно не знаю. Больше я никогда не видела этого человека.

— Правда? Не мог же он бросить на произвол судьбы собственных детей!

— Вы хотели сказать — дочерей? Мог и сделал это. Через месяц он снова женился, надеясь, что теперь-то у него появится долгожданный сын. Но ему вновь не повезло. — Ли вымученно улыбнулась, а Адриан вдруг остро ощутил ее горечь. Он слишком хорошо знал, что такое предательство родного отца. — Правда, сейчас я понимаю, — продолжала Ли, — что брат, пусть даже сводный, оказался бы более надежным союзником, чем мой дядя, который заполучил наследство.

— Теперь у вас есть союзник — более могущественный, чем ваш дядя, или эта старая ведьма, ваша тетка, или любой другой человек, который попытается обвинить вас в том, к чему вы не причастны.

— Освященное временем светское правило позволяет несправедливо обвинять кого бы то ни было.

— Правила созданы для того, чтобы их нарушать.