Эшли Марч - Неотразимая графиня Страница 32

— О, прекрасно! И спасибо за заботу. Мне нужно кое-что сделать, чтобы как следует приготовиться к обеду в пятницу, это требует моего внимания. Леди Эллиот, миссис Томпсон и миссис Майер, вы готовы к развлечениям, которые предстоят вам сегодня?

Леди Эллиот встала, оранжевое платье подчеркивало слабые румяна, которые она нанесла на щеки. Но румяна больше подчеркивали ее острое лицо с резкими чертами и неровную кожу, чем омолаживали и освежали.

— Конечно, мы готовы, миссис Джордж. Позвольте мне пройти с вами и собрать джентльменов. Я должна рассказать вам о муже моей кузины Анны. Он очень напоминает мне вашего Йена.

Позволив леди Эллиот взять ее под руку, Лия притворилась, что готова внимательно слушать, пока они идут к мужчинам. Все ее внимание занимал Себастьян, и она никак не могла отвести глаз от него. Он стоял боком к ней, на голову выше, чем все другие мужчины. Он казался увереннее, чем другие, его талия тоньше, нос прямее, верхняя губа была слишком тонкой, а нижняя, напротив, слишком полной, и его рот никак не подходил под определение «шелковый».

Рот, предназначенный для поцелуев. Рот, который целовала она.

Отвечая на вопрос барона Купер-Джайлса, Себастьян повернул голову в ее сторону. Лия как-то сравнила его со скалой, но она ошиблась. Он был похож на ягуара, его темные волосы и зеленые глаза очаровывали, хотя и не добились от нее ничего, кроме равнодушного взгляда.

— Моя дорогая.

Лия повернулась к леди Эллиот. Глаза пожилой дамы смотрели с тревогой.

— Не стоит быть столь откровенной в своем увлечении.

Сердце Лии скатилось куда-то в живот и билось там, глупое, тяжелое сердце.

— Простите, леди Эллиот, я не поняла, что вы имеете…

— Я согласна, что лорд Райтсли весьма привлекательный мужчина, но неподобающе с вашей стороны смотреть на него, словно он фазан, изображенный на вашем лучшем фарфоре.

Лия проглотила комок в горле.

— Лорд Райтсли был лучшим другом моего мужа. Уверяю вас, миледи, хотя я испытываю уважение к графу, я не воспринимаю его так, как вы говорите.

Они уже подошли к джентльменам, собравшимся в конце комнаты, но леди Эллиот потянула ее за руку, и они снова пошли по периметру комнаты, мимо других дам.

— Я знаю, что мы не очень близко знакомы, — сказала леди Эллиот, понизив голос. — И вы, кажется, отважная женщина и вам наплевать на критику общества по поводу этого приема. Но если вы позволите мне, миссис Джордж, я бы посоветовала вам не провоцировать еще больший скандал, встречаясь с лордом Райтсли посреди ночи в саду.

Лия почувствовала, как кровь отлила от лица. А дальше легкое головокружение, как при болезни. Это был стыд, смущение, немедленное и инстинктивное.

— Вы видели…

Слова оцарапали горло, низкие и хриплые.

Леди Эллиот сжала ее руку, словно боялась, что Лия упадет в обморок.

— Да, и видела, как вы убежали, как и следовало сделать. Если бы не храп Говарда, то я, возможно, смотрела бы сладкие сны, но… Я обожаю сплетни, миссис Джордж, и очень хотела бы рассказать о вашем тет-а-тет всем моим друзьям, но так как вы нравитесь мне, воспринимайте это как предупреждение, моя дорогая. И хотя мне импонирует ваше бесстрашие, я не могу обещать, что сумею сдержаться в следующий раз.

Ее тон был в меру дружеский, во всяком случае, не язвительный, но Лия прекрасно поняла ее. Леди Эллиот делала то, что доставляло ей удовольствие: она использовала свое влияние, превращая дебютанток в старых дев, если они посмели ослушаться ее, или превращала дурнушек в красавиц в противном случае, и все это просто ради собственной забавы. Она напомнила Лии ее мать, хотя леди Эллиот была более откровенна в угрозах и более щепетильна в выборе слов. У Лии не было никакого желания влиять на других, как это делала леди Эллиот, но теперь она тоже намерена делать то, что доставляет ей удовольствие. И не существовало причины, по которой она могла бы беспокоиться или стыдиться своих действий.

— Я ценю вашу заботу, миледи. Пожалуйста, позвольте мне заверить вас снова, что я не питаю интереса к графу. Но если бы питала и если бы хотела встретиться с ним в темном углу, то я не остановилась бы ни перед чем. Что касается репутации вдовы, это совсем не волнует меня сейчас.

Леди Эллиот рассмеялась недоверчиво и восхищенно:

— Женщина всегда должна блюсти свою репутацию, моя милая. Это единственное, что мы имеем.

— Простите меня, миледи, но я не согласна. Я наплевала бы на свою репутацию, если бы она угрожала моей независимости или счастью.

Леди Эллиот подняла брови, когда они снова подошли к джентльменам.

— Тогда сделайте это, дорогая. Но пожалуйста, расскажите мне, прежде чем это случится, тогда я смогу первая информировать остальных.

Порой вы говорите себе, что не хотите чего-то, но очень скоро оказывается, что вы хотите этого больше всего. После того как Себастьян провел ночь, убеждая себя держаться подальше от Лии, он обнаружил, что каждое клятвенное утверждение, что она не значит для него ничего, мгновенно превратилось в фантастическую ложь, стоило ему увидеть ее на следующий день.

Может быть, если бы Лия старалась избегать его, это могло возбудить его симпатию и ему захотелось бы оставить ее одну… может быть. Но она не давала ему шанса сделать это, так как не избегала его, напротив, она обращалась с ним столь же вежливо, как со всеми гостями. Она разговаривала с ним, смеялась вместе с ним, даже вызвала его посоревноваться в прыжках на лошади, когда группа поехала в имение Линли-Парк днем. Она усиленно притворялась, что между ними ничего не было: ни их свиданий под луной, ни поцелуя, ни ее ухода.

Возможно, она просто старалась забыть все, что Себастьяну забыть не удавалось?

В тот вечер, когда зазвенел обеденный гонг, Себастьян предложил руку Лие. Как высокопоставленный пэр, на домашней вечеринке он имел приоритетное право сопровождать хозяйку к столу. Если бы он не имел возможности видеть ее так близко, он мог бы и не заметить, но он заметил… Прежде чем выражение неизменной радости и вежливости снова заняло свое место, тревога, да, именно тревога, на мгновение исказила ее черты.

Но не страх и не неловкость, а нечто среднее.

— Добрый вечер, — сказал он, впервые обращаясь к ней в относительном уединении, когда разговоры других гостей заглушили его слова, и никто не мог услышать его, кроме Лии.

Она взглянула на него и мимолетно улыбнулась: уголки ее губ мгновенно приподнялись, потом так же быстро опустились.

— Добрый вечер, милорд.

И пунцовый румянец залил ее щеки, первое, что бросилось ему в глаза. Этот румянец делал ее юной и невинной — слишком юной для вдовьего наряда.