Вирджиния Хенли - Запретная любовь Страница 32

— Скажи честно, ты веришь тому, что я тебе рассказала? — спросила Тори. — Как ты думаешь, это возможно, что ты — Фэлкон, лорд Хокхерст?

— Если честно, не знаю. Расскажи мне о нем.

— Как-то раз Фэлкон перехватил корабль Ост-Индской компании с грузом чая. Вскрывая один из ящиков, он, к своему изумлению, обнаружил, там детеныша леопарда. И тут же решил, что назовет его…

Тори умолкла, увидев, что Перегрин поднес ко лбу руку — как будто вспомнил что-то.

— Назвал Пандорой. Я думаю, он назвал детеныша Пандорой.

— Так ты вспомнил, да? Ах, как чудесно!

Перегрин покачал головой:

— Это всего лишь догадка. Ведь все знают миф о ящике Пандоры.

— Подумай как следует. Может, что-нибудь вспомнишь. Ну, так что же?

— Что-то припоминается, но случайно.

— А ты ее видишь?

— Кажется… Да, вижу. Она плавает в замковом рву.

— Совершенно верно! Она плавала там каждый день, на закате!

— Какой он интересный человек этот Фэлкон! Ты говорила, что он был пиратом и контрабандистом. Тебя это не шокировало?

— Только не контрабанда. Его самого не интересовала прибыль. Фэлкон занимался этим ради обитателей деревушки Хокхерст — бедных рыбаков. Рыбаки едва сводили концы с концами, а деньги, которые они зарабатывали во время своих полуночных вылазок, позволяли им выжить.

— Значит, он сочувствовал тем, кого обделила судьба. Но как же тогда пиратство?

— Вот оно-то меня по-настоящему беспокоило. Я умоляла Фэлкона бросить это занятие, пыталась удержать его возле себя в безлунные ночи, но у меня ничего не получилось. Он утверждал, что получает удовольствие от грабежа, и ничего не мог с собой поделать.

— Однако в исторических книгах лорд Хокхерст из Бодиама нигде не упоминается в связи с пиратством.

— Что же в этом удивительного? Капитан Драдж, начальник береговой охраны, всегда подозревал Фэлкона. Но когда он пришел арестовать его, Фэлкон уже скончался. Ему прострелили легкие задень до этого. Тогда Драдж приказал своим людям арестовать меня. Но Пандора накинулась на капитана. Я уверена, что она его загрызла. А у лорда Хокхерста был преданный слуга — мистер Берк. Я не сомневаюсь, он сделал все возможное, чтобы скандал не коснулся имени Фэлкона. Берк был очень достойным человеком.

— Итак, Фэлкон умер?

Виктория со вздохом кивнула:

— Он умирал медленно, все чаще и чаще теряя сознание. Смерть, словно вор, шарила у нас в комнате, а мы ничего не могли с этим поделать. И это было невыносимо… Сначала я молилась, чтобы он не умирал. Но под утро он ужасно мучился, и я начала молиться, чтобы его мучения кончились.

— А потом ты решила, что для тебя единственный выход из ситуации — прыгнуть с башни?

Тори снова кивнула:

— Я прыгнула — и вернулась в свое время. Но я нисколько не боялась разбиться. Для меня это не имело значения. Без Фэлкона мне не хотелось жить.

— Значит, судьба сделала выбор за тебя. И я очень рад, что ты вернулась.

— Так ты веришь в мою историю?

— Не до конца. Но это не так уж и важно. Главное, что ты здесь. А что будет потом — жизнь покажет.

Тори внимательно посмотрела на собеседника и отчетливо проговорила:

— Перед смертью Фэлкон сказал: «Любовь сильнее смерти. Я обязательно найду тебя, где бы ты ни находилась».

— А если бы он не умер, то ты не вернулась бы назад, ведь так?

— Да, конечно. Я осталась бы с ним навсегда.

— Поэтому, Виктория, тебе нужно, чтобы я был Фэлконом?

— Я знаю, что ты — Фэлкон!

— А если нет? — Он заглянул ей в глаза. — Скажи, так ты подумаешь над моим предложением?

— Я выйду за тебя замуж, Перегрин, потому что в глубине души я уверена, что ты — Фэлкон.

В его улыбке сквозило сожаление.

— Это не тот ответ, на который я рассчитывал, Тори. Но я его принимаю.

Он немного помолчал, потом спросил:

— Ты ведь соглашаешься не потому, что мать приказала тебе выйти за меня?

— Что бы мать ни говорила, в чем бы меня ни обвиняла, я никогда не вышла бы замуж против своего желания. Я соглашаюсь, потому что знаю: ты чуткий и заботливый. И не так уж и важно, что ты не веришь в то, что на самом деле ты Фэлкон. Главное — мы прекрасно подходим друг другу, сэр Перегрин.

— Фэлкон — более мужественное имя, чем Перегрин, не так ли?

— Но при крещении его тоже назвали Перегрином.

— Однако он набрался храбрости и поменял имя.

— Хочешь, я стану называть тебя Фэлконом?! — оживилась Тори. — Мне это будет приятно.

— Что ж, пожалуйста. Я думаю, что быстро привыкну к такому романтическому имени.

— А ты, оказывается, покладистый, — улыбнулась Тори.

Он тоже улыбнулся:

— Выходит, что так. Знаешь, дорогая, мне нужно о многом позаботиться. О кольце, например. Я хочу чтобы ты надела кольцо, когда отправишься домой. Пусть все видят, что ты помолвлена.

Тори вздохнула:

— Я обязательно должна вернуться домой, Фэлкон?

— Вообще-то я предпочел бы, чтобы ты оставалась со мной, если ты не против.

Она энергично закивала:

— Да-да, конечно, не против. Наоборот, очень хочу остаться. Ведь нам нужно познакомиться получше, не так ли?

Фэлкон привлек ее к себе и поцеловал в лоб.

— Разумеется, ты права, дорогая.

— Знаешь, давай побыстрей поженимся. А церемонию венчания пусть проведет Эдмунд.

— Договорились. Ты пережила удивительное, приключение, Тори. Правда, последние часы обернулись горем. Мы поженимся, как только ты будешь готова к этому. Сейчас отдохни, а мне нужно отлучиться. Но я скоро вернусь.

Спустившись вниз, сэр Перегрин попросил мистера де Бурга помочь найти веревку и крюки «кошки». Затем отвел слугу ко рву и сказал:

— Надо пройтись «кошками» по дну. Я ищу ящики, упакованные в промасленные шкуры.

Вдвоем они метр за метром обшарили все дно, но безрезультатно. Но потом крючья вдруг зацепились за что-то. Ухватившись за конец веревки, они вытащили из воды свою находку. Опустившись на колени, Фуллер тотчас же убедился в том, что перед ним действительно промасленная упаковка. Но когда он разрезал ее ножом, деревянный ящик внутри, сгнивший вместе с содержимым, развалился под собственной тяжестью. По виду месива трудно было понять, что это за груз. Но исходивший от него аромат нельзя было спутать ни с чем. Такой запах мог исходить только от шоколада.

— Спасибо, де Бург. Я ненадолго отлучусь в город.

Перегрин чувствовал, что необходимо побыть в одиночестве. Он не любил копаться в себе, но сейчас многое следовало обдумать. Виктория была убеждена, что он жил в Бодиаме сто лет назад. Но неужели такое возможно? Неужели он начинает в это верить?