Лаура Паркер - Опьяненные страстью Страница 32

– Да. – Мадлен удивилась, услышав собственный ответ.

– Прекрасно. – Себастьян отпустил ее, решив поддержать игру, ибо он был весьма доволен неожиданным развлечением, единственным после невыносимо скучной недели. Отправитель письма не поставил свою подпись – впрочем, в столь деликатных вопросах подобная скрытность в порядке вещей. Попав не в те руки, письмо грозило катастрофой. Но ни один мужчина не прислал бы красавицу приятелю только для того, чтобы она обливалась потом, ворочая кастрюли в душной кухне. Себастьян не сомневался, что после пяти минут этого каторжного труда гостья откажется от игры.

– Так вы и вправду согласны готовить для меня еду? – спросил он, напирая на слово «готовить» и не скрывая иронии.

– Да, месье.

– Значит, вы осведомлены о моей эксцентричности в том, что касается кулинарии?

– О чем, месье?

– О моих привычках, капризах и пристрастиях.

– Нет, месье, – уверенно отозвалась Мадлен, – но я буду рада узнать о них.

– Отлично. – Маркиз отодвинул стул от стола, стоящего у окна, и предложил гостье присесть. – Вам придется делать записи.

Мадлен настороженно взглянула на него:

– Неужели у вас так много капризов?

– Это зависит от того, насколько хороша ваша память. Итак, начнем. Если вы пожелаете что-нибудь записать, остановите меня. – Он сложил руки за спиной и принялся размеренно вышагивать по библиотеке. – Прежде всего я никогда не ем мяса по вторникам и четвергам. Я ем его лишь по воскресеньям и субботам. По понедельникам, средам и пятницам я предпочитаю пищу, начинающуюся с букв П и С соответственно. – Он сделал паузу. – Успеваете запоминать?

– Да.

– Умница. Тогда продолжим. – Он направился в дальний конец комнаты, объясняя на ходу: – Я не люблю молоко и сыр, но ем и то и другое вместе. Моя еда должна быть пикантной, но без примеси репчатого лука, шнитт-лука или лука-порея.

Значит, остаются чеснок и лук-шалот, быстро заключила Мадлен.

– Это все, месье?

Он круто обернулся.

– Это лишь начало. – Он вновь указал на стул у письменного стола, но Мадлен покачала головой. – Я предпочитаю толченый, а не молотый перец, и соль мелкую, как пыль. Хлеб должен быть мягким, но с хрустящей корочкой. Никаких тостов и гренок! Я питаю особую любовь к дарам моря, но ем лишь те, которые попали ко мне на стол не позже чем через час после того, как были выловлены. Я не ем риса, капусты и горошка. Ненавижу домашнюю птицу, пудинги, сливочные соусы, колбасы, ветчину, запеканки, огородные овощи зеленого и желтого цвета и куриные яйца. – Он вопросительно приподнял бровь. – Я не слишком утомил вас?

Мадлен решительно покачала головой. Правда, она не думала, что мужчина со столь широкими вкусами в других сферах пожелает ограничивать себя в сфере гастрономии. Мадлен пришла к заключению, что она еще слишком неопытна.

– Я хочу, чтобы кофе, а не чай мне подавали горячим и таким сладким, чтобы к нему слетались осы. Я принимаю пищу в десять утра, в два часа дня и в восемь вечера, а чай пью в половине пятого, а не в четыре. Ужин должен состоять из по меньшей мере пяти перемен, не считая десерта. И зарубите себе на носу: я ненавижу ваниль, перечную мяту, корицу и самое главное – шоколад.

– Шоколад? – эхом повторила Мадлен.

– Да, а что?

– Ничего, месье, – ответила Мадлен. В гостях у ее тетушек маркиз заявил, что обожает шоколад. Значит, сейчас он солгал! Ладно, она постарается исполнить его приказания, а он пусть пеняет на себя. – Это все?

Себастьян искоса взглянул на новую кухарку. Похоже, его странные капризы ничуть ее не удивили.

– Да, но сегодня вторник, притом второй вторник месяца. Поскольку он приходится на четное число, а именно двенадцатое, у меня появляются особые требования к еде. – Игнорируя удивленно поднятые темные брови Мадлен, он задумался, готовый дать ей непосильную задачу. – Во второй вторник каждого месяца, который приходится на четное число, я предпочитаю есть мясо животного, живущего на суше, но не имеющего копыт; которое плавает в воде, но не имеет плавников и движется в воздухе, но без помощи крыльев.

– Вы говорите об одном животном? – скептически осведомилась Мадлен.

Он кивнул:

– Представьте себе, да!

– Понятно. – Мадлен заподозрила, что заслужить благодарность хозяина ей не удастся. – Мне понадобится некоторое время, чтобы освоиться на кухне – ведь я не видела ни ее, ни вашу кладовую.

– Хорас покажет вам, где что находится, – лицо маркиза осветила торжествующая улыбка, – если, разумеется, вы не пожелаете заняться другим, более простым делом. – Он развел руками с неподдельной грустью, хотя в его невозможно синих глазах мелькал злорадный огонек. – Аппетиты бывают разными, мадемуазель.

Мадлен удивилась: он так легко поддался на ее ложь, хотя сам способен лгать еще изощреннее!

– Я бы предпочла ограничиться первым условием сделки, месье.

– Хорошо, начните свои услуги с приготовления ужина. А потом мы посмотрим, где вы предпочтете развлекаться – на кухне или в спальне. – Он позвонил в колокольчик. Дворецкий явился так быстро, что Мадлен насторожилась: не подслушивал ли он под дверью библиотеки? – Хорас, проводи мадемуазель…

– Миньон, – подсказала Мадлен.

Себастьян расплылся в сладкой улыбке:

– Проводи мадемуазель Миньон на кухню, Хорас.

– Что она задумала?

– Не могу знать, милорд.

Хозяин дома и дворецкий шагали по задней лужайке, направляясь к виднеющемуся в отдалении пруду. Хорас выглядел совершенно растерянным – редкое явление для человека, привыкшего управлять свитой из сорока слуг в родовом гнезде покойного маркиза, на западе Уэльса.

– Мадемуазель попросила моток бечевки и палку от метлы. Затем взяла в кухне вилку для мяса и привязала ее к палке. А когда она спросила, в какой стороне находится ближайший пруд, я решил, что вы должны узнать об этом, милорд.

– Понятно. – Но Себастьян ничего не понимал. После разговора с француженкой-кухаркой он вернулся в лабораторию, однако продолжал думать о ней. Его гостья оказалась восхитительным созданием с пикантными кудряшками и темными глазами – не синими, не черными и не карими, но имеющими чудесный, хотя и неопределенный оттенок. Себастьян с нетерпением ждал следующей встречи, когда дворецкий зашел к нему в гардеробную и попросил выйти в парк.

Они быстро шли к пруду, окруженному тенистыми деревьями и высоким тростником.

– И давно она направилась сюда?

– Минут десять назад, милорд. – Неодобрительное фырканье Хораса относилось явно не к кухарке. – Может, она решила поймать в пруду какую-нибудь живность к вашему ужину, милорд?