Аннет Клоу - Любимый обманщик Страница 32

В доме топилась плита, Филипп грел воду для ванны. На первом этаже все было помыто и прибрано. Неубранным остался только рабочий кабинет доктора. Даже упавший штакетник был поднят, старательно приколочен к только что вкопанному столбу и выкрашен охрой. И на яблонях обрезаны все кривые ветки.

— Вам нравится, мэм? — Филипп с гордостью продемонстрировал чистые комнаты, буквально стерильные кухню и прихожую. В холле и гостиной на стенах были развешены несколько гравюр и акварелей, что очень оживило бывшие слишком строгими помещения. В доме стало очень уютно.

— Мне кажется, мэм, теперь у нас очень красиво! — гордо сказал Филипп. — Крис нашел эти картины на чердаке, по-видимому, они остались еще от прежних хозяев. А еще, мэм, он передавал вам привет!

— Очень мило с его стороны! — улыбнулась Мелисса. — Картины пролежали на чердаке несколько лет, чтобы теперь подарить нам свое тепло!

Она собрала чистое белье и отправилась в ванную. Жестяная посудина была установлена в комнатушке за кухней. Когда готовили пищу или грели воду, то здесь становилось жарко.

Молодая женщина погрузилась в теплую, душистую воду и испытала блаженство. Это было так прекрасно. Каждая клеточка тела словно парила в невесомости. Мелисса натиралась мягкой мочалкой, чуть не мурлыча от удовольствия.

Потом распустила волосы, тщательно промыла их и сполоснула отваром из ромашки. Вытерлась и надела теплый халат прямо на голое тело. Волосы она расчесала и расправила локоны по плечам.

После всех этих процедур Мелисса устроилась в кресле на теплой кухне. Лавли забралась к ней на колени, ласково заурчала, потерлась симпатичной серой мордочкой о руку. Мелисса почесала у кошки за ухом, и та разнежилась совершенно, перевернувшись кверху животом и демонстрируя хозяйке соски, начинающие набухать.

— Ну, что, красавица ты моя! Готовишься одарить потомством! И когда ты только успеваешь? — Мелисса бранила кошку, но Лавли всем видом показывала, что тон хозяйки совершенно ее не страшит. Миссис Коуплендл даст ей возможность насладиться материнством, а потом уже пристроит ушастое и усатое племя в хорошие руки.

— Миссис Коуплендл? — в комнату ввалился Филипп. В руках он держал какой-то конверт. — Вам принесли письмо, но почему-то без обратного адреса.

— Оставь в прихожей, Филипп. Мне сейчас не хочется ни во что вникать! Потом прочту, — отмахнулась хозяйка. — Какая-нибудь реклама или еще какой пустяк. — Давай лучше перекусим, что ты там приготовил, а в три часа у меня прием больных на руднике. Не забыл?

— Вы поедете на Стар? — слуга был готов к поездке в любое время.

— Нет. Пусть кобылка отдохнет. Заложи лучше Портера. Ему нужно размяться! А то совершенно застоялся за последнюю неделю.

Портер резво бежал по дороге, в сторону обогатительной фабрики компании «Западная». Филипп сидел на козлах спокойный и величественный. Когда Мелисса просила отвезти ее в амбулаторию при конторе компании, то он старательно причесывался, надевал выходной костюм и черный цилиндр. На руках у него были черные кожаные перчатки. Изящным стеком он только иногда легко взмахивал. И Портер понимал его практически с полужеста.

Народу было довольно много. Большинство пациентов — с производственными травмами, ранениями, вывихами и растяжениями сухожилий.

Почти три часа Мелисса накладывала повязки, вскрывала гнойники и фурункулы, вынимала соринки из глаз, закапывала в воспаленные глаза капли, накладывала стерильные и фиксирующие повязки. Помогала ей медицинская сестра мисс Шарлотта Рэмзак. Это была чопорная старая дева, в свое время безумно влюбленная в доктора Бенджамина Коуплендла. Ее любовь, как ни странно и как это нечасто бывает, не стала причиной неприязни, а тем паче ненависти к Мелиссе. К молодой коллеге и сопернице мисс Рэмзак относилась с нежной, почти материнской привязанностью. Внимательно выслушав и записав все назначения, она принималась выполнять их беспрекословно и со скрупулезной точностью. Мелиссе иногда казалось, что медсестра с почтением относится ко всему и всем, к чему и с кем соприкасался при жизни доктор.

По воскресеньям мисс Рэмзак посещала могилу доктора Коуплендла. Когда Мелисса заставала ее на кладбище, медсестра деликатно удалялась, предварительно поправив идеально завязанную ленточку на букетике или венке. В изготовлении этого кладбищенского реквизита она была непревзойденной мастерицей, способной соперничать со служителями похоронного бюро. Из нескольких цветков, можжевеловых веток, зелени аспарагуса и папоротника она могла соорудить истинное чудо — от крохотной бутоньерки до корзинки средних размеров. И в свое время Мелисса не удивилась, узнав, что у мисс Рэмзак всегда достаточно заказов для изготовления атрибутов и не столь печального назначения. Точно с таким же мастерством она умело сооружала из печений и сливочного крема композиции свадебные и юбилейные.

Мелисса думала, что в медсестре погиб талантливый кондитер-декоратор, и высказала свое мнение по этому поводу. Но пожилая девица не разделила ее сожаления, заявив, что это увлечение помогает ей разнообразить монотонность провинциальной жизни и, кроме того, иметь небольшую прибавку к жалованью, которую она откладывает на время, когда не сможет больше заниматься медицинской практикой.

На службу она приходила всегда в платье делового покроя, блекло-голубом со строгим воротничком, безо всяких излишеств вроде оборок или турнюра, старательно отглаженном и свежевыстиранном. Поверх него надевала белоснежный передник, а голову повязывала косынкой с синим кантом, отчего была похожа на монашенку ордена милосердия.

Мисс Рэмзак не любила Чарльза Гриффина. Неприязни своей не скрывала, хотя держалась при встречах с ним предельно корректно. Мелисса уже заканчивала прием, когда медсестра вышла в приемную посмотреть, сколько осталось ожидающих больных. И тут же вернулась с брезгливым выражением лица.

— Мэм, вас ожидает мистер Гриффин! Он интересуется, скоро ли вы освободитесь! — пожилая дама направилась в процедурный кабинет. И Мелисса поняла, что сегодня Чарльз чем-то особенно неприятен мисс Рэмзак. В такие минуты ее лучше было не трогать и не приглашать в кабинет, куда, с присущим ему отсутствием деликатности, мог в любое время войти управляющий.

— Спасибо, Лотти! — Мелисса постаралась вложить в выражение благодарности возможно больше сердечности и доброжелательности, чтобы немного смягчить суровость сердца мисс Шарлотты. Ей хотелось все-таки однажды выяснить причину неприязни, но Чарльз всегда словно чувствовал это и не давал женщинам возможности остаться наедине после окончания приема.