Елена Домогалова - Регина Страница 32

Роковое признание едва не слетело с его губ и Луи резко оборвал свою пламенную речь, но глаза его, беззащитные в своей искренности, сказали Регине гораздо больше, чем ей нужно было знать.

Регина вздрогнула и подалась к нему всем телом, словно отважный мотылёк, устремившийся на внезапно вспыхнувший огонь, но Луи, уже взявший себя в руки, отвёл взгляд в сторону.

— Да, ты прав, — глухо обронила она, — на меня действительно что-то нашло. И, конечно, мне лучше не высовываться из-за твоего надёжного плеча и вести себя тише и скромнее. Наверное, так будет спокойнее и тебе, и всем остальным. Я не стану больше спорить с тобой.

— Верится с трудом, — недоверчиво хмыкнул Бюсси.

— Мне тоже, — Регина уже улыбалась, почти правдоподобно, — Смотри, мы уже добрались до дома. Как вовремя! Я просто умираю от голода.

Ужинали они, по установившейся у них двоих традиции, у камина, но на этот раз в полном молчании. Напряжённая, словно бы наэлектризованная, тишина заполняла комнату вместо воздуха, только робко ударялось серебро о фарфор и с тихим звоном касался хрусталь красного дерева стола. Регина как ни в чем не бывало с нескрываемым удовольствием расправилась с дымящейся овощной похлёбкой и принялась за кабаний окорок, запечённый по особому рецепту Франсуазы, с душистыми травами и редкими пряностями. День выдался на редкость насыщенным событиями, к тому же она изрядно понервничала, а в таких случаях у неё всегда просыпался зверский аппетит, так что теперь она храбро расправлялась с едой. Луи едва удержался от смеха, глядя на её перепачканную и лоснящуюся от соуса и жира мордашку. Сам он едва прикоснулся к пище, только для вида поковырявшись в жареном судаке, выпив два бокала белого вина.

Но, встав из-за стола, Регина не выдержала и взглянула на брата глазами раненой косули, молящей о милосердии или о смерти. Она знала — впереди ещё одна из тысячи ночей тоски и одиночества. Впереди пытка огнём и кипящей кровью. И — блаженство смотреть на лицо спящего Луи, на его мирно трепещущие ресницы, на сонную улыбку, появлявшуюся на его губах, на нежный румянец, светившийся сквозь мрамор кожи. И ясное понимание обречённости своего мимолётного счастья.

Матово-белое лицо графа стало ещё бледнее, но он справился с собой, добродушно улыбнулся, проводил сестру до дверей её спальни и, поцеловав в холодный лоб, ушёл к себе.

Но в эту ночь, утомившись поединком с королевой-матерью и беззаботной болтовнёй с новой подругой, юная графиня спала без снов почти до полудня, а когда проснулась, Луи уже не было дома.

Дни потянулись за днями, и жизнь, казалось бы, вошла в своё нормальное русло. Блистательный граф де Бюсси очаровывал женщин и искал ссор с мужчинами, дерзил королю и посмеивался над герцогом, пировал с друзьями и дрался на дуэлях, бегал на "тайные" встречи с Марго и сочинял стихи. Регина близко сдружилась с Екатериной-Марией и теперь почти всё свободное время проводила в её обществе, чем окончательно восстановила против себя семейство Валуа, а поскольку из всех потенциальных кавалеров чаще всего рядом с ней оказывался Шарль Майенн, то она навлекла на свою голову ещё и недовольство брата. Вдобавок ко всему, юная графиня, покинув обитель урсулинок, за целое лето так ни разу и не появилась на мессе.

— Вы слышали последнюю новость об этой гордячке де Ренель? — с заговорщицким видом щебетала на ухо своей товарке Мари де Ла Марш молодая виконтесса Адель Раффен.

— О том, что Красавчик Бюсси, устав ждать, когда она, наконец, выберет подходящий бархат для платья, скупил в лавке все самые дорогие ткани?

— О нет, это же вчерашний день! Очередной широкий жест нашего дорогого графа.

— Да уж, широкий… — не без оттенка зависти вздохнула Мари, — с его состоянием отчего же не покупать взбалмошной сестрице всё, на что упадёт её взгляд. И что же слышно нового о графине?

— Симоне де Вивре пришло письмо от кузины. Так вот эта самая кузина — сестра-урсулинка в обители, где воспитывалась Регина.

— Да ты что?! Как интересно! — всплеснула руками Мари.

— Вот именно. Оказывается, графиня не ходит к мессе не потому, что тайно исповедует протестантство. Она вообще — язычница. Она даже сбежала однажды из обители с цыганским табором. Её учила колдовству старая ведьма, а предводитель цыган, разбойник и головорез, продавший душу дьяволу, был её любовником! Старуха научила её готовить волшебное зелье, которым графиня умывается каждое утро, и благодаря ему кажется такой раскрасавицей.

— Ну, лично я ничего особенного в её внешности не нахожу. Просто все боятся ссориться с Бюсси и Гизами и потому хором твердят, как заведённые, что она первая красавица двора. Длинная, рыжая, тощая. Что в ней красивого?

— Вот-вот. Ты часто ходишь в церковь, исповедуешься, поэтому и видишь её истинное лицо. А многие другие видят лишь чары, наведённые этим зельем. Иначе с чего бы все мужчины дружно сошли с ума, стоило ей появиться при дворе.

— А больше всех, кажется, сошёл с ума Красавчик. Вчера он опять дрался на дуэли из-за неё. На этот раз с сеньором Азе. Тот видел, как наша надменная графинюшка азартно торговалась на рынке с каким-то зеленщиком, как последняя кухарка, хохотала и строила глазки двум студиозусам. Азе, что вполне в его духе, отпустил при дворе какую-то шпильку по этому поводу. Рядом случился де Бюсси и всё закончилось для Азе весьма плачевно. Говорят, он очень плох, Бюсси нанёс ему просто варварские раны!

Подобные разговоры велись в Лувре всё чаще. Юной графине перемывали кости все, кому не лень. Это уже становилось модным. Советы и сетования Екатерины-Марии, Филиппа и Луи на предмет соблюдения хоть каких-то приличий и условностей, а также рекомендации духовников, оставлялись Региной без внимания.

Граф, в котором наконец-то проснулся воспитательский пыл, решил серьёзно поговорить с младшей сестрой, но поскольку опыта обращения с ней у него не было никакого, момент был выбран им крайне неудачно: во время верховой прогулки в окрестностях Парижа в обществе Филиппа де Лоржа. Луи был уверен, что рассудительный Филипп поддержит его.

Переглянувшись с другом, Луи подъехал поближе к сестре и взял поводья её коня:

— Регина, я должен с тобой объясниться.

Голос его был одновременно и строгим, и неуверенным. Регина резко повернулась в его сторону всем корпусом, рискуя вывалиться из седла:

— Что-то случилось? — Луи даже не догадывался, сколько безумных надежд родилось в этот миг в её сердце.

— Пока нет, но может случиться. Разговор этот для меня… для тебя…о чёрт! Для нас обоих крайне важен, — Луи чувствовал себя последним дураком и проклинал на чём свет стоит герцогиню Монпасье, которая на правах старшей подруги могла бы и сама поговорить с Региной, — Речь пойдёт о твоём поведении, сестра.