После поцелуя (ЛП) - Энок Сюзанна Страница 32

Салливан похромал вниз, чтобы посмотреть, не закипела ли вода, которую он подвесил над огнем. Не приученный вставать так поздно, он знал, что горячая чашка американского кофе хотя и не сможет помочь его ноге побыстрее зажить, но улучшит его настроение. Его экономка, миссис Ховард, может появиться здесь с минуты на минуту, и Уоринг предпочел бы покинуть дом перед тем, как она прибудет сегодня.

Кто-то постучал в дверь.

– Мистер Уоринг? Это Холлиуэл.

– Входи, – ответил он и едва не обжег себе палец, наливая воду в чайник. Может быть, ему все-таки следовало подождать миссис Ховард.

– К вам покупатель, сэр. Хочет узнать, сможет ли он встретиться с вами здесь.

Проклятие. Он и так уже опаздывает в Чалси-хаус почти на час. Но он не настолько преуспевает, чтобы отказаться от встречи с клиентом.

– Проводи его сюда, Холлиуэл. И удостоверься, что Ахилл оседлан, хорошо? И Молли тоже, под дамским седлом. – Кобыла по кличке Молли составляла компанию больным или нервным животным – это была самая уравновешенная и спокойная лошадь в его конюшне.

– Я присмотрю за этим. – Холлиуэл отступил из дверного проема и сделал знак тому, кто стоял позади него. – Сюда, милорд.

Несмотря на то, что прошлым вечером в него стреляли, Салливан начинал чувствовать себя более снисходительным к тем, кто, предположительно, стоял выше него. Все они могли бы поблагодарить Изабель Чалси за более приемлемые цены в его конюшнях, хотя никто из них никогда не узнает об этом. Он повернулся лицом к двери.

– Доброе утро, ми… – Кровь застыла у него в жилах. – Убирайтесь из моего дома.

Джордж Салливан, маркиз Данстон, закрыл за собой дверь кончиком трости. Вероятно, опасался, что подхватит какую-то простонародную инфекцию, если коснется чего-нибудь. Ему повезет, если он не обнаружит нож у себя в животе.

– Меня интересует один из ваших гунтеров, мистер, – проговорил маркиз, сняв шляпу, но продолжая держать ее и трость в руках.

– Черта с два я стану что-то вам продавать, и не собираюсь играть в ваши треклятые игры. А теперь убирайтесь отсюда, пока я не вышвырнул вас пинком под чертов зад.

– Я только прошу, чтобы мы вежливо побеседовали, мистер Уоринг.

– Мистер… нас здесь только двое. Зачем утруждать себя притворством?

Салливан удивлялся тому, что его голос звучал спокойно. Каждый мускул был напряжен, и благодаря этому он сумел удержаться и не ударить этого человека – единственного человека в Лондоне, который отказывался признавать, что Салливан Уоринг – его сын. Прошло почти шесть месяцев после того, как они встречались в последний раз, и, несмотря на то, что ему хотелось бы признать, что старик выглядел дряхлее или, по крайней мере, сожалел о том, что украл наследство у собственного сына, Данстон казался таким же бодрым и надменным, как и всегда.

Маркиз не ответил, так что Салливан неохотно сделал шаг ему навстречу.

– Убирайтесь из моего дома. Я не собираюсь повторять это еще раз.

– Я здесь не ради шутливой беседы, мистер Уоринг, – негромким голосом заявил маркиз, все еще не двигаясь и, по всей видимости, приготовившись к столкновению.

Салливан свирепо уставился на него. В течение многих лет он считаные годы видел маркиза считанное число раз, по большей части тогда, когда он все еще жил с матерью и задолго до того, как он решил отправиться сражаться на Пиренейский полуостров. Джордж Салливан был привлекательным мужчиной, хотя теперь, с годами, у него появилось круглое брюшко и от постоянного неодобрения или из-за страха осуждения его щеки ввалились, а рот заметно уменьшился.

– Вы немедленно прекратите это воровство, – продолжал Данстон. – Я слышал, что Левонзи стрелял в вас прошлым вечером. Неразумно рисковать жизнью из-за такой… ерунды.

– Ерунды, вот как? – ответил Салливан, снова занявшись приготовлением кофе, главным образом потому, что это позволило ему повернуться к маркизу спиной.

– Да. Это совершенная ерунда.

– Но не для меня, надменная заносчивая змея. Не стоит горшку смеяться над котелком, маркиз.

Когда Салливан снова повернулся лицом к Данстону, светлая кожа аристократа побледнела еще больше.

– Как вы смеете? Ублюдочный коннозаводчик называет меня…

– Это вы сделали меня ублюдком, – прервал его Салливан. – Я тут ни при чем.

– Эти идиотские кражи – ваших рук дело. И вы немедленно прекратите их.

– Я могу поспорить, чьих это рук дело, так как вы ограбили меня, пока я сражался в Испании ради защиты королевства, но мне больше интересно то, как, по вашему мнению, вы сможете помешать мне вернуть себе то, что принадлежит мне. – Салливан отхлебнул кофе. Напиток оказался слишком крепким и горячим, но он практические не обратил на это внимания. Арестуйте мне, Данстон. Пожалуйста. Я буду кричать с тюремной башни о том, как вы обокрали меня и толкнули на преступный путь. Папа.

Данстон стиснул трость с такой силой, что костяшки его пальцев побледнели.

– Ты зашел слишком далеко, мальчишка. Твоя мать не оказала услуги моей семье, когда дала тебе такое имя. Словно она ожидала, что я дам тебе свое.

Салливан прищурил глаза, сейчас он был ближе к тому, чтобы взорваться, чем в тот день, когда вернулся в Англию и обнаружил, что коттедж его матери ограблен, а его так называемый отец раздал картины своим друзьям и знакомым.

– Предположу, что она не ожидала, что вы что-то дадите мне; ей просто хотелось напомнить вам о вашем лицемерии и отказе от ответственности.

– Ты был ошибкой. И я не стану компрометировать положение своей семьи из-за того, что твоя мать решила назвать своего ублюдка в честь меня в надежде что я, может быть, воспитаю тебя как своего сына? Дам тебе земли? Сделаю своим наследником? Это смешно.

– Говорите себе все, что поможет вам спать по ночам, – ответил Салливан. – Просто делайте это в другом месте.

– Сначала дай мне слово, что ты перестанешь воровать. И прекрати болтаться возле Чалси-хауса и беспокоить моего сына.

– Так Оливер настучал на меня, не так ли? – Салливан выдавил из себя улыбку, размышляя, догадывается ли Данстон, как близок он к тому, чтобы получить в лицо горячим кофе. – Семья наняла меня. В отличие от некоторых, я выполняю свои обязательства.

– Тогда пообещай мне, что не станешь пытаться скомпрометировать моего сына или мое имя, распространяя теорию о том, кто твой отец. Или нарушать привычный образ жизни пэров, вламываясь к ним в дома.

Салливан прошел мимо Данстона к парадной двери.

– Без сомнения, лорд Тилден сможет сам постоять за себя против ублюдка-коннозаводчика, – парировал он. Конечно, маркиз не предупредил его, чтобы он держался подальше от Изабель; смешно было даже предполагать, что Салливан вообще сможет увиваться за ней, будет у него какой-нибудь благородный соперник или нет.

– Я не хочу выслушивать эти слухи. С меня довольно этой глупости, которая происходит каждый раз, как ты продаешь кому-то чертову лошадь. Понятия не имею, почему твоя мать не утопила тебя после рождения.

– Полагаю, ради того, чтобы сейчас я смог сделать вашу жизнь настолько несчастной, насколько смогу. – Он распахнул дверь. – Я буду счастлив дать вам под зад, маркиз.

– Ба. Держись подальше от меня и того, что принадлежит мне, Уоринг. Знай свое место, чтобы никто не пристрелил тебя. Я не стану забирать и хоронить твой труп. – В последний раз фыркнув и бросив на него презрительный взгляд, Джордж Салливан повернулся и вышел за дверь.

Салливан с силой захлопнул дверь. Доставивший ему удовольствие грохот эхом отозвался по всему дому. Однако от последовавшего за ним тихого звука он замер на месте. Мужчина резко обернулся.

Изабель Чалси стояла в дверном проеме парадной двери, закрыв рот одной рукой, а другую приложив к сердцу.

– Привет, милая, – прошептал он, жар в его груди начал спускаться вниз. – Ты немного заблудилась, не так ли?

– Я услышала слухи о том, что прошлой ночью подстрелили вора, – с придыханием проговорила она. От беспокойства или от неуверенности – Салливан не знал, но ему нравился этот звук.