Филиппа Карр - Лев-триумфатор Страница 33

Я заметила одного из них, рассматривающего меня. Я знала, что означал этот взгляд. Я видела это в глазах Джейка Пенлайона. Возможно, Джон Грегори тоже заметил это, потому что он поспешно увел нас вниз.

Позже, в тот же день, я снова увидела этого человека. Он стоял близко от перил, где я привыкла стоять. Я слышала его бормотание и поняла, что его слова относятся ко мне.

Я была напугана, но полагала, что приказы капитана должны исполняться, и я защищена от всех мужчин на корабле. Что ждало меня в конце этого путешествия я, не знала. Но я была под защитой здесь, потому что меня берегли для какой-то неясной цели.

Я не учла скуки на корабле в штиле и тех тревог, которые сопутствуют ей. Немногое, что оставалось делать, — это ждать ветра и возможности смерти от стихии, яростной или спокойной, но в том и другом случае смертельной.

Когда мужчины оказываются в такой ситуации, они рискуют.

Я узнала его. У него были серьги в ушах, и его черные глаза сверкали на загорелом лице. Он подошел ближе. Джон Грегори направился ко мне, но мужчину это не остановило. Я повернулась к Джону и сказала:

— Не спуститься ли нам вниз?

Когда я двинулась вперед, загорелый мужчина протянул вперед свою лапу. Я пошла быстро и легко, он схватил меня, и на момент я была прижата вплотную к нему. Я близко увидела его темные похотливые глаза, блеск его желтых зубов.

Я закричала, но он не ослабил своей хватки. Он продолжал тащить меня.

Но Джон Грегори был здесь. Они оба держали меня, и каждый тянул в свою сторону.

Я не знаю, откуда появился капитан, возможно, он следил за нами, когда мы были на палубе. Он отдал приказ группе мужчин, стоявших рядом. В течение нескольких страшных секунд все, казалось, было так тихо, как океан. Никто не двигался. Мой мозг пронзила мысль: «Это мятеж». Капитан заговорил снова. Его голос звучал ясно и твердо, с властностью, которой эти мужчины привыкли подчиняться.

Двое мужчин вышли вперед. Они схватили смуглого и крепко его держали. Его увели прочь.

— Спуститесь вниз, — сказал мне капитан.

Его выпороли, и вся корабельная команда была собрана, чтобы смотреть на экзекуцию.

Мы, конечно же, не были свидетелями этого. Мы сошли вниз, в каюту капитана, но знали, что происходит на палубе. Я могла представить это, будто была там, — этот мужчина, привязанный к позорному столбу, его голая спина, ужасный обрушивающийся хлыст, рвущий его плоть, покрытую ссадинами и истекающую кровью. Я могла представить его агонию и хотела выбежать и остановить наказание.

Позже капитан спустился в каюту.

— Он получил то, что заслужил, — сказал он. — Это будет уроком.

Я содрогнулась, а он продолжал:

— Он выживет. Тридцать ударов плетью. Пятьдесят убили бы его.

— Неужели нужно так много, чтобы преподать урок? — спросила я.

— Плети — единственное, что они понимают.

— И только потому, что он тронул меня!

— Я выполняю свой долг.

— И это, чтобы защитить меня? Он кивнул.

— Этот человек никогда не забудет меня, — сказала я. — Он никогда не простит.

— Он, поверьте, никогда не забудет, что необходимо выполнять приказы.

— Мне жаль, что это случилось из-за меня.

— Давайте возобновим наши молитвы о ветре, — сказал капитан.

Прошел еще один день безветрия.

Я боялась выйти на палубу после всего происшедшего. Я знала, что не встречу этого человека, так как он, вероятно, был еще слишком слаб от полученных ран, чтобы выйти и глядеть на меня.

— Люди говорят, он едва не умер, — сообщила Дженнет. — Плети — ужасная вещь. Твил навеки оставил отметины на его спине.

— Несчастный, мне жаль его.

— Он хвастался, что овладеет вами. Говорил, его не интересует, кто вы, и даже, если вы посланы дьяволом, он все равно будет обладать вами.

Дженнет носила маленькое изображение Святой Девы на шее. Ее любовник дал это как талисман, чтобы он охранял ее от неприятностей.

— Что это? — спросила я.

— Это Святая Дева, — сказала Дженнет мне, — защитница женщин.

Сейчас она была встревожена и хотела отдать образок мне.

— Госпожа, — просила она, — возьмите талисман. Наденьте его на шею.

— Он больше нужен тебе, Дженнет. Ты находишься среди матросов.

Она энергично затрясла головой.

— В чем дело, Дженнет? — спросила я.

— В том, что они говорят, госпожа. Он кричал, что это дьявол, сидящий в вас, подтолкнул его, будто вы ведьма и еретичка. Вы выбили святой крест из рук священника и принесли беду на корабль. Он уверял, что ведьмы вызывают штормы. А мы стали свидетелями шторма, не виданного ранее! Теперь они все твердят, что из-за вас чуть не умер человек, а сейчас наступил штиль. Я боюсь их, госпожа… возьмите Святую Деву! Она защитит вас.

Холодный страх сковал меня. Я вспомнила тот момент нерешительности, когда капитан приказал им схватить моего обидчика. Я знала, что назревал мятеж, и для меня это было особенно страшно, так как многие из этих мужчин верили, что я — ведьма.

«Что они делают с ведьмами?»— спрашивала я себя.

А штиль продолжался.

Я стояла на палубе, всматривалась в далекий горизонт. Небо было нежно-голубым, а море — гладкое, как кусок шелка. Везде царила тишина.

На нас украдкой поглядывало несколько матросов, находящихся на палубе. Джон Грегори нервничал. Ричард Рэккел был бледен.

— Здесь, наверху, очень жарко, — произнес Грегори. — Я думаю, что нам лучше спуститься.

— Не надо торопиться, — сказала я. — Но уйти надо.

Хотя я знала, что поспешный уход может подтолкнуть людей к действию.

Я часто испытывала приступы страха с тех пор, как ступила на корабль. Но думаю, что именно тогда переживала самые ужасные моменты.

Пристально всматриваясь в горизонт, я спросила Джона Грегори, есть ли какая-нибудь надежда на перемену погоды. И все это время чувствовала, что эти люди следят за мной.

Наконец я сказала:

— Хватит. Давайте спустимся вниз.

Медленно я направилась к трапу. Каждую секунду я ожидала услышать сзади шорох, топот ног, почувствовать сильные руки на себе. Я знала, что они готовы на все, и ждали какого-то сигнала. Возможно, я услышу слова: «Еретичка! Ведьма!» Что они делают в Испании с еретиками? Они привязывают их к столбу, заковывают ноги в колодки, затем поджигают вязанки хвороста. Тела еретиков охватывает пламя, в котором, как верили многие, они будут гореть вечно.

Я всегда чувствовала отвращение к такому изуверству, с тех пор как моя мать просветила меня. Я никогда не могла поверить, что праведная жизнь зависит только от веры. Но сейчас я боялась.

Капитан пришел в нашу каюту и сказал:

— Я думаю, вам лучше оставаться здесь до тех пор, пока не поднимется ветер. Команда не в том состоянии, чтобы спокойно смотреть на вас.