Кэндис Герн - Ярмарка невест Страница 33

– Может быть, доказательство заставит вас поверить.

Он потянул Верити за косу, так что ее голова отклонилась назад, и прижался губами к ее губам.

Верити попыталась высвободиться, но Джеймс был слишком силен. Одной рукой он держал ее за волосы, другой как тисками сжимал ее спину, в то же время ожесточенно и безжалостно целуя ее. Губы ее немного приоткрылись, и его язык оказался у нее во рту.

Она была поражена этой близостью и удивлялась, почему он захотел сделать с ней такое, она изогнулась и попыталась высвободиться. Но Джеймс снова потянул ее за волосы, в этот раз сильнее, и стал терзать ее рот своим языком. Верити была ошеломлена и испугана. Но бороться с ним она не могла, поэтому прекратила все попытки.

Верити заставила свое тело расслабиться. Если она подчинится, Джеймс, может быть, не будет ее бить. Она, пожалуй, сумеет пройти через это, если он ее не ударит. И она обмякла в его руках.

И сразу же поцелуй изменился. Джеймс слегка отступил, как будто удивился ее согласию. Он отпустил косу и нежно обнял Верити за шею, лаская и поглаживая ее своими длинными пальцами. Рука, державшая Верити за спину, ослабла и начала медленно скользить вниз по позвоночнику. Джеймс убрал свой язык у нее изо рта и начал слегка покусывать ей губы, продвигаясь сначала в одном, потом в другом направлении, пробуя их на вкус, исследуя, легко касаясь языком.

Он начал все сначала, как будто первой попытки вовсе не было. Он ласково развел ей губы и осторожно дотронулся языком до ее языка. Верити не отстранилась, и Джеймс продолжал нежные поглаживания, на которые ее тело ответило непривычными ощущениями внизу живота.

Поцелуй больше не был наказанием. Он превратился в острейшее удовольствие.

Верити охватило смущение, когда язык Джеймса соблазнил ее на свое собственное робкое исследование. Она прикоснулась к нему, и поцелуй стал настойчивее. Их языки сплелись в пылком танце, ее страх смешался с блаженством, стыд с удовольствием, отказ с согласием. Верити потерялась в вихре противоречивых ощущений и отдалась на волю своей чувственности.

Джеймс наконец оторвался от нее, обессиленной и запыхавшейся. Он с удивлением посмотрел ей в глаза, потом его рот скривился в гримасе отвращения.

– Теперь вы видите, что я собой представляю, – сказал он, поворачиваясь к Верити спиной и опираясь на спинку кресла.

Все еще потрясенная как своей собственной реакцией, так и тем, что он сделал, Верити была в состоянии только стоять и молча смотреть на Джеймса. Она была удивлена, обнаружив, что ее руки все еще держатся сзади за стол, что она даже не сдвинулась с места за время всей этой невероятной сцены.

– Вот видите! – Он повернулся к ней лицом, прижав к бокам сжатые в кулаки руки. – Теперь-то вы верите? Верите?

Она почувствована, как слезы жалят ей глаза. Зачем он все это делал? Она не знала, чему верить, у нее не было слов, чтобы ему ответить. Вместо ответа она пожала плечами.

– Глупая женшина! – крикнул он. – Как вас убедить? Спросите любого, любого в Корнуолле. Давайте! Спросите их! Каждый мужчина, каждая женщина, каждый ребенок подтвердит, что я злодей. Спросите их. Идите же. Идите. Идите!

Глава 6

– Идите!

Слова Джеймса отражались от старых каменных стен, отскакивали от них и охватывали Верити своей жестокой насмешкой. Верити быстро двинулась к выходу, но споткнулась обо что-то у себя под ногами. Травники. Она подняла их трясущимися руками и ринулась к двери. В тот момент, когда она проходила через холл, позади нее со страшным грохотом захлопнулась дверь. Наверное, весь дом слышал этот грохот. Верити почти бежала в свою спальню, потом кинулась в постель и заплакала. Однако слез было мало, и они скоро кончились. Верити перевернулась на спину и попыталась понять, что же произошло.

Она поднесла пальцы к своим губам. Они были влажными, может быть, слегка припухшими, и она до сих пор чувствовала на них следы поцелуев Джеймса. Верити никогда так не целовали. Боже правый, она даже не знала никого, кого бы так целовали. Она готова была пролежать весь остаток ночи, вспоминая все мельчайшие подробности этого поцелуя, но от таких мыслей глубоко в животе возникало странное, никогда раньше не испытанное ощущение. Легко было бы просто предаться чисто физическим воспоминаниям о руках, пальцах, губах и языке Джеймса, но надо было еще о многом подумать. Кроме того, было бы глупо и бессмысленно задерживаться на желаниях, которым никогда не суждено осуществиться. Не с этим мужчиной. Ни с одним мужчиной.

Верити встала с кровати и сняла халат, потом стащила с постели покрывало и заползла под одеяла. Она повернулась на бок, поджала колени и свернулась, как еж. Дождь продолжат хлестать, а окна дребезжали под бесконечными порывами ветра. Шум, наверное, не дал бы ей уснуть, даже если бы ее сознание и тело не были в таком сумасшедшем смятении.

То, что произошло в библиотеке, было гораздо сложнее, чем просто поцелуй и смущающий, а возможно, греховный ответ ее тела на этот поцелуй. Загадочное поведение Джеймса Харкнесса – спасителя? убийцы? – делало самого его еще более непонятным, чем раньше.

Он сначала обращался с ней грубо, но не стал ее насиловать, как она боялась. Если он хочет, чтобы она думала о нем как можно хуже, почему же он в доказательство своей злобности не действовал как можно хуже? Должны быть другие объяснения тому, почему он не взял ее, – причины, которые крылись не в нем, а в ней, – но у Верити не было желания на них сейчас задерживаться.

Джеймс явно хотел показать степень своей жестокости, но он не сумел быть убедительным. У нее, наверное, все руки в синяках от его грубой хватки, да и за волосы он ее тянул очень больно. Но когда его поцелуй изменился, превратился в нечто настолько чувственное и чудесное, что она сошла бы с ума, если бы не сумела выбросить это из головы, Верити почувствовала изменение и в его желании. Может быть, она это просто выдумала, потому что опыта в таких делах у нее не было. Но когда поцелуй стал нежным, она могла поклясться, что ощутила страстное желание Джеймса, острую тоску, которая не имела никакого отношения к потребности подчинять, подавлять, покорять. Она ответила именно на это желание. Она вдруг почувствовала – возможно ли это? – что нужна ему.

Может быть, она вкладывала слишком много смысла в его действия, стараясь под маской лорда Бессердечного обнаружить порядочного, непонятого человека. Возможно также, что ее неопытность позволяла ему заставить ее видеть нежность там, где были сплошные фальшь и жульничество. Был ли он на самом деле страшный убийца, который считал, что Верити очень легко соблазнить?

По спине ее прошла дрожь. Верити еще сильнее свернулась в клубок и отчаянно вцепилась в подушку.