Кора Бек - Эльнара. Путешествие за море Страница 33

Такой голос мог бы принадлежать убеленному сединами старику, однако синьор Фернандо Карерас, а это был именно он, выглядел довольно моложаво, хотя и несколько необычно. Его худое, чересчур бледное лицо с высоким лбом, на котором меж бровей залегли две глубокие продольные морщины, со впалыми щеками и темными кругами под глазами наводило на мысли о физическом нездоровье или чрезмерном злоупотреблении какими-либо излишествами. Огромные черные глаза, горящие лихорадочным блеском, и четко очерченные губы насыщенного бордового цвета свидетельствовали о страстности и нетерпеливости натуры. Даже узкий нос с небольшой горбинкой и тонкими, хищно раздувающимися ноздрями внушал некоторое недоверие. Этот человек явно имел независимый характер, и небрежно разбросанные по плечам длинные, черные и немного завивающиеся волосы красноречиво подчеркивали это. Правила хорошего тона в Ланшероне предписывали мужчинам носить напудренные парики установленной формы, однако синьор Карерас, похоже, был не слишком озабочен такими формальностями. К сему краткому описанию следует добавить, что владелец особняка был невысокого роста, но весьма изящного телосложения; в одежде, включая сорочки, что шились по специальному заказу, предпочитал исключительно черный цвет.

Фернандо Карерас был явным приверженцем мистицизма и во всем искал некий сверхъестественный смысл. Его отличал весьма незаурядный, наблюдательный ум, но у жителей Ластока он пользовался репутацией чудака и забияки. Ему было около сорока пяти лет, десять из которых он провел курсируя между Парижем и Ластоком. Никто не знал, чем синьор Карерас промышляет на жизнь и каково его прошлое. Он не был приближен ко двору, но являлся завсегдатаем светских салонов, хозяева которых питали слабость к оригинальности его суждений и самобытности натуры. Подобные качества, как известно, во все века и у всех народов встречались крайне редко из-за стадного инстинкта, присущего большинству людей с далеких первобытных времен. Поговаривали, будто у себя на родине, в Испании, синьор Карерас был замешан в каком-то политическом заговоре, после раскрытия которого он был вынужден бежать во Францию, а уже оттуда — в Ланшерон. Обосновавшись здесь, он еще несколько раз уезжал в Париж, привлекавший его страстную натуру своей шумной и немного бесшабашной жизнью, но всякий раз возвращался обратно. Последние год или два Карерас безвыездно жил в Ластоке, напоминавшем уютную, спокойную гавань, где всегда стоит хорошая погода.

— Кто и зачем послал вас в мой дом? — спросил человек, расположившийся на маленьком низком диванчике, обитом ярко-красным бархатом, закинув ногу на ногу. Он был одет с ног до головы во все черное и пронизывал испытующим взглядом пожаловавших в дом гостей.

— Мы говорим с синьором Карерасом? — осведомилась на латыни Эльнара, сверкнув своими дивными очами. Получив утвердительный ответ, она протянула хозяину дома письмо от мадемуазель Пишоне, написанное на испанском языке.

Эльнара не могла понять, порадовало это послание господина Карераса или же чем-то позабавило, но оно явно не оставило его равнодушным. Осмотрев гостей уже более внимательно, он спросил, обращаясь к Эли:

— Где вы научились так хорошо говорить на латыни?

— У себя на родине, в Хоршикском ханстве.

— Где находится эта страна? Я никогда о ней не слышал, — хозяин дома перешел на ланшеронский язык.

— Господин не знает о великом Хоршикском ханстве? — искренне изумился Султан, считавший свою отчизну самым главным местом на всей земле. — Наше государство находится на Востоке — в самом сердце Великой Степи, и краше его нет ничего более на свете!

— Чтобы утверждать подобную чушь, голубчик, — в Карерасе взыграло самолюбие испанца, — нужно сначала повидать такую страну, как Испания! Эта благословенная земля настолько прекрасна, что ее можно сравнить с раем!

— А вам, господин, — упрямо возразил хоршик, которого эти слова задели за живое, — было бы неплохо проехаться на Восток и собственными глазами повидать великое Хоршикское ханство, дабы убедиться в справедливости сказанных мною слов.

— Что?! — черные глаза испанца загорелись яростью.

— Мой друг, синьор Карерас, прав: мы действительно не видели Испанию, — нарочито смиренным тоном произнесла Эльнара и с озорной улыбкой добавила: Однако название нашего государства в переводе с арабского означает «райское место». Думаю, вряд ли это можно назвать случайностью.

— На мой взгляд, в этом мире вообще нет места случайностям, — тонко улыбнулся испанец, — и то обстоятельство, что вы, дети далекого Востока, преодолев огромный путь в поисках зыбкого счастья, в конечном итоге оказались именно в моем доме, служит еще одним подтверждением данной теории. Я люблю экзотику… — произнес хозяин необычного дома каким-то пугающим шепотом, а потом коротко хлопнул в ладони — и рядом с опешившими от неожиданности Эльнарой и Султаном словно из-под земли появилось пять рослых лакеев в темно-вишневых ливреях.

— Отведите красотку в столовую, а этого доморощенного колдуна доставьте на задний двор, — отрывисто приказал испанец. — С каждым из них я разберусь поочередно.

— Синьор Карерас! — вскричала потрясенная девушка. — По-моему, вы неправильно нас поняли, мы не имеем никаких плохих намерений! Нас прислала ваша добрая знакомая из Фаркона мадемуазель Пишоне! Пожалуйста, прочитайте еще раз повнимательнее ее письмо, там все должно быть подробно написано.

Невзирая на отчаянные крики Эльнары и сопротивление Султана, двое слуг повели упирающуюся девушку по темному узкому коридору, который освещал свечой третий лакей, а двое других поволокли к входной двери изо всех сил сопротивляющегося хоршика. С явным удовольствием прислушиваясь к девичьим крикам о помощи и негодующей брани Султана, Карерас вновь быстро пробежал глазами послание своей давней подружки Анжелики Пишоне. В свойственной ей едкой манере она описывала, как заморочила голову доверчивой девчонке, надеявшейся в столице королевства Ланшерон найти свое место под солнцем. В конце письма старая дева достаточно прозрачно намекала на то, что ждет от друга бурной молодости достойного вознаграждения за добрую услугу, которую она ему оказала, прислав такой чудесный подарок. «Ну что ж, посмотрим, что собой представляет эта красивая юная сучка, — мысленно усмехнулся испанец. — Хотя даже после непродолжительного общения могу предположить, что она весьма темпераментная девица. Впрочем, даже если бы этот «подарок» Анжелики оказался не таким горяченьким, я бы все равно не стал от него отказываться, ведь восточных женщин в моей богатой коллекции пока еще не было». Поигрывая тонким хлыстом и напевая веселую песенку, весьма довольный разыгрывающимся приключением испанец направился на задний двор.