Вирджиния Хенли - Дракон и сокровище Страница 33

Пир, последовавший за актом коронации, стал самым роскошным торжеством за всю историю королевства. Генрих ни за что на свете не соглашался забыть и простить то унижение, которое испытал он во время своей более чем скромной коронации и банкета для придворных, на котором подавались жареная говядина и слабый эль. Он решил, что нынче старая добрая Англия должна раскошелиться на пир, достойный его очаровательной супруги.

Зимой, когда согласно народным верованиям земля находилась во власти нечистого, жители Англии довольствовались солониной и копченой рыбой, но весна в тот год выдалась ранней, и на столах появились ягнята, откормленные тельцы и поросята. В огромном зале королевского дворца было накрыто множество столов, где кроме перечисленных яств красовались туши волов и диких вепрей, павлины, лебеди и жаворонки. Тысячи и тысячи яиц были взбиты со сливками, рисом и творогом, все это в руках искуснейших поваров превратилось в пудинги, суфле, печенья и кремы. Сласти, изготовленные на королевской кухне, подавались не только на пиршественные столы — ими щедро оделяли толпы горожан, собравшиеся близ Вестминстера.

Рыбных же блюд было и вовсе не счесть! Высокородные гости могли отведать и копченого угря, и розовой лососины, и нежной скумбрии, тунца и осетрины, карпов и камбалы. Серебряные блюда с рыбой чередовались с подносами, на которых громоздились прочие дары моря: крабы, омары, устрицы и креветки.

Вина лились рекой, и Генрих не без гордости объявил, что все они привезены с континента, преимущественно из Испании и Гаскони. Он очень надеялся, что его новообретенной родне понравится ароматный мускат, от которого и сам он был в восторге. Виночерпием на этом торжестве стал не кто иной, как сам лорд-мэр столицы.

Английская знать заняла места за банкетными столами в строгом соответствии с установившимся порядком — чем богаче и родовитее был тот или иной барон, тем ближе к королю находилось его место. Но, увы, самые почетные места оказались безо всяких церемоний захвачены провансальцами. Они расселись за главным столом со свойственной им нагловатой непринужденностью, так, словно знатнее их в этом зале не было и не могло быть никого, за исключением, пожалуй, лишь королевской четы.

Генрих был так тронут и польщен подчеркнутым вниманием, которое оказывали ему провансальцы, что буквально млел от удовольствия. Он с радостью предпочел их веселое общество компании чопорных, сдержанных соотечественников. Протяжные английские баллады, которые так любили распевать английские бароны, на коронационном торжестве уступили место фривольным песенкам в исполнении французских гостей:

Тебя чаруют бледная лунаИ звуки нежных соловьиных трелей,А мне милее грубый шум весельяИ струи пенистые красного вина!

Генрих полагал, что провансальцы умны, превосходно воспитаны и очаровательно любезны. Поистине, Господь создал их гораздо более близкими к совершенству, чем любая другая нация на земле. Монарх с трудом верил своему счастью: ведь ему удалось привлечь сердца этих утонченных, красивых и блестяще образованных людей, породниться с ними!

Уильям Маршал с гордостью смотрел на свою молодую жену. Она была как никогда красива и мила и держалась со свойственным ей сдержанным достоинством. Еще немного, еще год, и она превратится во вполне зрелую женщину… его женщину! Ей всегда удавалось затмить собой окружающих дам, и коронационный банкет не стал исключением для юной Элинор. Все придворные леди надели платья из золоченой парчи или из бархата, расшитого золотыми нитями, и одна лишь графиня Пембрук облачилась в наряд пурпурного цвета, который был ей очень к лицу. Она выглядела в своем переливчатом платье как цветок, случайно выросший на палимом зноем песке безводной пустыни, и оттого ее экзотическая красота невольно притягивала все взоры, заставляла учащенно биться сердца всех мужчин, явившихся на праздник королевы.

Когда к чете Маршалов приблизился Ричард Корнуоллский, сидевшая рядом с братом Изабелла де Клер мучительно покраснела и потупилась, чтобы никто не увидел навернувшиеся на ее глаза слезы. Элинор знала, что несколько месяцев разлуки лишь сильнее разожгли страсть, которую питали друг к другу ее брат и подруга. Она знаком попросила Уильяма наклониться к ней и зашептала ему на ухо:

— Пригласите ее на танец, а я буду танцевать с Ричардом!

Уильям молча пожал руку молодой жены, в который раз подивившись уму, такту и быстроте реакций этой прелестной юной девушки.

— Тебе понравилось замещать короля? — насмешливо спросила Элинор Ричарда, когда он увлек ее в танце на середину зала.

— Ты прекрасно знаешь, малышка Мэггот, как мне это не по душе! — поморщился герцог Корнуоллский. — Я жду не дождусь окончания торжеств, когда смогу наконец отправиться просить баронов о помощи в войне против Франции.

— Чертова война! Все мужчины только о ней и думают!

— К сожалению, не все! — нахмурился Ричард. — Во всяком случае, не тот, кто ее затевает! Ведь если бы наш братец не издержал баснословных сумм на коронационные и свадебные торжества, мы могли бы оснастить на эти деньги целую армию наемников и без всякого труда и риска отвоевать Нормандию! Он раздаривает земли и деньги с такой невероятной щедростью, словно не знает, куда девать и то и другое! И кому?! Этим ничтожным провансальцам! Боже праведный, я своими ушами слышал, как он пообещал Томасу Савойскому, что станет платить ему налог за каждый тюк английский шерсти, провезенный через земли Прованса! У этой Красавицы бессчетное число родственников, и я не удивлюсь, если Генрих одарит титулами и угодьями их всех, включая пятиюродных кузенов. Он уже поименовал одного из этих сладкоречивых молодчиков придворным арфистом, другого — придворным чтецом и декламатором. Слава Богу, что у него совсем нет мозгов, иначе он стал бы просто опасен!

— Ты слишком строг к нему, — мягко возразила Элинор. — Ведь он влюблен в свою жену и хочет предстать перед ней в самом выгодном свете. Она так красива!

— Элинор, ты — само великодушие! У большинства женщин просто язык не поворачивается сделать комплимент особе своего пола.

— Это потому, что в душе моей нет зависти к королеве. Нам с ней не из-за чего соперничать. Я довольна тем, что имею, и большего мне не надо. Смотри, вот она танцует с Генрихом. Не правда ли, они замечательная пара?

Ричард и Элинор приблизились к королевской чете. Элинор Провансальская при взгляде на пурпурное платье золовки поджала губы и отвернулась.

— Элинор… — проговорил Генрих.

Обе юные красавицы одновременно обратили к нему свои прелестные лица.