Джози Литтон - Замки в тумане Страница 33

Она замерла. На щеках проступил яркий румянец, дыхание стало сбивчивым. В ее душе бушевала битва.

И он все понял. Видимо, уже догадывался, но не хотел верить.

– Да, я так считаю, – повторила она и отстранилась. Атрей увидел, как шевельнулись ее губы, услышал слова и даже, кажется, понял их. Но смысл этих слов оставался за пределами его понимания. Нет, Брайанна просто не может принадлежать к отряду бунтовщиков, желающих изменить Акору до неузнаваемости. Этой женщине суждено стать его женой. Значит, она не может оказаться... Или все-таки может?

– Брайанна...

Повернувшись к нему спиной, она торопливо набросила халат. Потом, держась за ближайший стул, неуверенно обернулась. И глубоко вздохнула.

– Я из «Гелиоса».

Он тоже встал, не сводя с нее глаз. Увидел, как она перевела дыхание, на миг сомкнула веки и снова наполнилась решимостью. И наконец сообразил, что ему следовало понять с самого начала. Брайанна не просто видение, представшее ему в пещере. Не только изящная статуэтка, вырезанная его руками. Она смелая женщина со сложным внутренним миром.

– Значит, это твои друзья сговорились убить меня.

– Никому из членов «Гелиоса» такое и в голову бы не пришло!

– Ты думаешь? А улики говорят иначе.

Блеск в ее глазах погас. Атрей с трудом сдерживал желание броситься к ней. Вместо этого он спросил:

– Брайанна, как ты могла? Зачем тебе это? Бунтовщики из «Гелиоса» не ценят традиции Акоры, которые верой и правдой служили нам на протяжении веков. А они готовы искоренить их – и ради чего? Каких-то ребяческих представлений о правах без обязанностей?

– Ради шанса своими руками построить будущее страны, – возразила она. – Вот о чем мечтаем все мы. Слишком многое в Акоре совершается тайно, начиная с избрания самого ванакса.

– Избрание ванакса – обряд глубокого духовного значения, неразрывно связанный с самой сущностью Акоры. – Атрей был потрясен, он не верил своим ушам и с каждой минутой раздражался все сильнее. Его тело горело, а сердце... о нем было лучше не думать. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. А если бы знала...

– Почему не имею? – возмутилась она, вцепившись в воротник халата. – Почему почти никто не знает, в чем заключается обряд выбора, от которого зависит жизнь каждого акоранца? Ты сетуешь, что «Гелиос» ставит перед собой ребяческие цели, а разве нам позволяют взрослеть? Ты опекаешь нас, как младенцев...

– Неправда! Я служу Акоре и ее народу. А если ты этого не понимаешь, значит, не понимаешь нцчего.

– Очень может быть, зато знаю, что одному человеку доверили всю полноту власти – во время обряда, который окутан тайной!

Атрей схватил рубашку и набросил ее, не удосужившись застегнуть. Ошеломленный и рассерженный, он не сводил глаз с лица Брайанны.

– Позволь напомнить, – холодно заявил он, – что благодаря нашим традициям Акора просуществовала многие тысячелетия, пока другие народы переживали периоды расцвета и упадка, исчезали государства, на их месте воцарялся хаос. Стало быть, о таком будущем для Акоры ты мечтаешь? Хочешь, чтобы наш народ стал таким же непостоянным и уязвимым, как остальные?

– Конечно, нет! Я любдю Акору и желаю ей только добра!

– Правда? А кому решать, как будет лучше для страны? Тебе? Твоим друзьям из «Гелиоса»? Тем самым, которые в интересах государства подговорили безумца прикончить меня, чтобы самим прийти к власти?

– Это еще надо доказать! Ты сам говорил: их будут судить. И возглавишь суд ты. Ты сам решишь их судьбу. Но ты ее, кажется, уже решил. Какое же это правосудие?

– На суде я забуду о личной предубежденности, как и полагается ванаксу. Суд будет справедливым. Если выяснится, что обвиняемые невиновны, они выйдут на свободу. Если они виновны, то поплатятся. Что же тебе не нравится?

– Если ты говоришь правду – ничего.

– Если? Думаешь, я лгу?

– Нет! Просто сомневаюсь, что единственный человек способен здраво оценивать чужие поступки, по вине которых он сам чуть не погиб.

– Я не просто какой-то человек. Я ванакс.

В библиотеке воцарилась тишина, только потрескивали дрова в камине. Пламя вдруг взметнулось в дымоход, потревоженное порывом ветра, вихрь ударил в оконные стекла и завыл, облетая высокие башни.

Он возник неизвестно откуда, в тишине и спокойствии, и теперь метался и скорбно выл.

– Нет! – Брайанна побледнела и зажала уши ладонями, чтобы не слышать эти звуки.

– Что за чертовщина! – Атрей шагнул к распахнувшемуся от ветра окну, захлопнул его и запер. Ветер, кажется, уже утихал. Брайанна медленно опустила руки, она по-прежнему была бледна и встревожена.

В других обстоятельствах Атрей сразу бросился бы к ней с утешениями. Но он слишком хорошо помнил ее признание и остался на месте. И все-таки не сводил с Брайанны обеспокоенного взгляда. Что с ней? Напугана? Потрясена? Скорее всего и то и другое, но почему? Подумаешь, ветер!

– Что тебя тревожит? – спросил он.

– Ничего! Нет, неправда... ты... я... «Гелиос»... – Она тряхнла головой, словно проясняя мысли. – Не важно. Я иду спать. – И она направилась к двери. Взявшись за ручку, она обернулась: – Когда тебе отдать «Слезу небес» – сейчас или утром?

– Мне нужна ты.

Он видел, как по ее телу прошла дрожь, заметил тени, промелькнувшие в глазах.

– Это невозможно, – отрезала она.

– Возможно, – поправил он и вдруг рассмеялся. От этих звуков вздрогнули оба. – Никогда не думал, что способен на опрометчивый поступок!

Брайанна открыла дверь, но все медлила шагнуть через порог.

– Ты правда так думал? – потрясенно спросила она. – Ты же художник.

– То есть человек, живущий страстями? Да, я человек. Но считаю, что страсть должна иметь оправдания – почти всегда. – Он шагнул к ней, выйдя из светового круга. Брайанна от неожиданности оторопела. – Давай найдем эти оправдания.

– Не надо! – Она вскинула руку, останавливая его. – Не прикасайся!

– Но почему, Брайанна? Я тебя чем-нибудь обидел?

– Нет, мы оба знаем, что нет. Но когда ты прикасаешься ко мне, у меня путаются мысли.

– Думаешь, это меня обескуражит?.. Вернись со мной в Акору.

– Зачем?

– Ты же сказала, что любишь ее, а твоим друзьям грозит суд. Позаботься о том, чтобы этот суд был справедливым.

Он придвинулся так близко, что Брайанна вспомнила о его горячем теле и о том, какие чувства он пробуждает в ней.

– Поедем со мной, Брайанна. Будь моей совестью.

– Ты в этом не нуждаешься.

– Думаешь? А тебе известно, какие воспоминания у меня остались? Какая невыносимая боль меня сжигала? Как я мечтал умереть, лишь бы избавиться от боли? Как манил меня загробный мир, и как трудно было не слушать его зов? А страх? Про этот страх я никогда не забуду! Я боялся, что меня не вылечат, что я перестану быть мужчиной, навсегда останусь неподвижным, потеряю разум или память! Этот страх до сих пор будит меня ночами.