Ирина Комарова - Каприз Страница 33

– Софья, вы ангел, вы бесценное сокровище! – Ларин восхищался девушкой, а сам хмурил брови. Значит в планах следовало учитывать и возможное вмешательство Сотникова. Черт побери, надо подготовить запасной вариант. Так или иначе, не позже, чем послезавтра ему необходимо жениться на мадмуазель Александре Тулешовой. Роман заметил, что Софья ожидающая продолжения комплимента, с недоумением смотрит на него и тут же придал лицу необходимое восторженное выражение, – Виктору несказанно повезло!

– Вот и я ему то же самое постоянно говорю, – снисходительно улыбнулась девушка и, словно лебедь, поплыла в сторону Сашеньки.

– Дорогая, а вы знаете, что мы с Виктором опять помирились, теперь уже навсегда? – она отвела подругу в уголок, чтобы устроившись на маленьком диванчике, подробно посвятить ее во все подробности.

Сашенька слушала с непритворным интересом, описания бурных ссор и не менее бурных примирений Софьи с женихом занимали ее ничуть не меньше сентиментальных французских романов. (Последнее время она почувствовала вкус именно к такому чтению и мать Анастасии, княгиня Рощицкая, выписывавшая из столицы все новинки, исправно снабжала ее книгами из своей богатой библиотеки.) Больше всего, Сашеньку удивляло, как это Софья – взбалмошная, капризная, привыкшая всегда и во всем быть абсолютно правой – умеет, тем не менее, оставаться всегда милой и привлекательной. Не только Виктор не замечал столь серьезных, особенно для будущей семейной жизни, недостатков характера своей невесты. Большинство знакомых воспринимали эти дурные черты, как, всего лишь, забавные особенности барышни, а ее укоренившейся привычке всегда настаивать на своем, потакали, как безобидной прихоти хорошенькой барышни. Виктор баловал ее, казалось, с особенным удовольствием, но даже всей его покладистости не хватало, чтобы сохранять мир.

Поводом для последней ссоры послужил букет. Оказывается Софья несколько дней назад обмолвилась, что «с детства обожает полевые цветы».

– Скромные цветочки – ромашки, лютики, еще синенькие такие, высокие колокольчики… ну вы поняли про что я говорю, Александра?

Сашенька кивнула.

– Естественно, после такого признания я вправе была ожидать, что на следующее утро на мою подушку ляжет букетик хотя бы из одних ромашек, я не требую слишком многого, не так ли, дорогая?

На этот раз Сашенька кивнула чуть менее уверенно. Сама она не привыкла к тому, чтобы ее желания, тем более такие, лишь наполовину высказанные, немедленно выполнялись. С другой стороны – букетик ромашек – это действительно нельзя считать неумеренностью.

– И что же я обнаружила поутру? – голос Софьи возмущенно зазвенел. – Банальные розы! Словно он меня и не слушал вовсе!

– Розы, это тоже вовсе неплохо, – робко заступилась за Виктора Сашенька. – У Рязанцевых великолепные сорта. Я сама слышала разговор, что их садовника…

– Ах, Александра, да разве я об этом! – перебила ее Софья. – Розы были великолепны, разумеется! Знаете, такие бледно-бледно розовые, почти прозрачные лепестки, но на что они мне? Я ведь хотела ромашек! Представляете, дорогая, перевитый ленточкой букетик полевых ромашек, таких обворожительно-мелких, с еще влажными лепестками!

– Отчего влажных? – спросила Сашенька и тут же почувствовала себя дурочкой, так взглянула на нее Софья.

– От росы, – слегка раздраженно пояснила она. – Мне казалось, я так ясно все объяснила. Имелось в виду, разумеется, что рано утром Виктор сам отправится в поле и соберет букет, нежно шепча мое имя и целуя каждый цветочек, в неверной надежде, что этих же лепестков коснутся потом и мои губы! А что я получила вместо этого? Банальные розы, срезанные садовником по указанию барина! Боже, неужели в этом мире вовсе не осталось людей, сохранивших в себе хоть каплю романтичности?!

– Но розы – это вовсе не банально, это тоже достаточно романтично!

– Ничего подобного! Если бы Виктор хотя бы попробовал наломать их сам, да без перчаток, да сильно оцарапался бы! Тогда, на колючих шипах осталась бы его кровь и это еще сошло бы за романтику, но когда розы срезал садовник!.. По-моему, тут и смиренная голубица выйдет из себя, не правда ли, дорогая?

Сашенька молча покачала головой. Она вовсе не считала себя смиренной голубицей, но причины для того, чтобы так обижаться, получив розы вместо ромашек, по-прежнему не видела. Да и в том, чтобы любимый мужчина исцарапал себе руки до крови в угоду ее пустой прихоти, она тоже не находила ничего романтичного. Но Софья и не нуждалась в ее согласии или одобрении, она продолжала свой рассказ:

– Разумеется, я не стерпела! Тут же послала ему записку, велела приехать немедленно после завтрака. И можете себе представить, Александра, явившись, он имел наглость спросить у меня с отвратительно довольным видом, как мне понравились розы?!

– М-да-а, с его стороны это было ошибкой, – пробормотала Сашенька.

– Я ему сразу же сказала, что человек, способный на проявленную им грубость и жестокость, не может рассчитывать, что такая тонкая, чувствительная натура, как я, решится связать с ним свою жизнь… ну, в общем, все, что я обычно говорю. Я вернула ему кольцо и приказала удалиться. Ах Александра, он был так мил, когда выходил из комнаты, с поникшей головой, опущенными плечами, такой грустный! Право же, я едва не вернула его!

– Почему же вы не вернули? – решилась высказать осторожное неодобрение Сашенька. – Мне только рассказу, и то уже Виктора жалко.

– А мне, думаете, не жалко? Но мужа, если хочешь потом жить спокойно, надо воспитывать до свадьбы, потом поздно будет. Поэтому и такие сроки помолвки – в год – устанавливают, чтобы мы, женщины, успели хоть как-то о себе позаботится. Маменька сколько раз говорила, что после свадьбы на мужчину уже ничего не действует, все хорошие привычки надо заложить во время помолвки.

– Возможно, – то, что Сашенька слышала в доме Сотниковых, о супружеской жизни Юлии Казимировны и Федора Михайловича не совсем совпадало с мнением госпожи Пороховой, но спорить она не стала. – Хотя мне кажется… не то, чтобы я считала это безрассудством, но будь я помолвлена, честное слово, не рискнула бы вот так, возвращать кольцо.

– Александра, дорогая, да где же здесь риск? Вы просто слишком неуверены в себе, словно в скорлупе спрятались. На самом деле, если бы вы только позволили, хотя бы тому же Горшенину…

– Не надо об этом, – быстро перебила ее Сашенька. – Тем более, что Николай, вы сами говорите, уехал, значит и предмета для разговора больше нет.

– Как хотите, дорогая, – загадочно улыбнулась Софья. – Один предмет для разговора исчезает, другой появляется, тоже, в своем роде, закон природы. Впрочем, я еще не рассказала, что Виктор сделал сегодня, – вернулась она к теме, которая интересовала ее гораздо больше. – Представляете, встаю я утром, выхожу в малую гостиную – я всегда пью чай по утрам именно там, и Виктор прекрасно об этом знает. Так вот, только я ступила на порог и вижу: вся гостиная превращена в цветущий луг! В вазах полевые цветы, не то что букетами, целым охапками! А по полу трава разбросана! Аннушка очень ругалась и даже маменьке пожаловалась, да бог с ней. Я велела ей постелить одеяло на пол и устроилась прямо на траве, словно пикник. Так романтично!