Паола Маршалл - На алтарь любви Страница 33

В шкатулке лежали два гусиных пера, перочинный ножик, скляночка с песком, которым полагалось посыпать написанное, и пухлая стопка бумаги – причем почти все листы были густо исписаны. Том и не думал шпионить за Кэтрин, однако ничто человеческое не было ему чуждо. Бумаги заинтриговали его. Что же такое она писала – по всей вероятности, когда он время от времени оставлял ее по вечерам и нередко днем? Более того, почему с таким старанием прятала свою работу и от него, и от Джорди?

Он решил, что у него есть достаточно веские основания узнать, не могут ли таинственные бумаги повредить их общему делу.

Том оглянулся. Кэтрин спала, улыбаясь во сне, и он почувствовал себя последним подлецом. Но все же взял стопку бумаги и развязал удерживающую их ленточку.

Похоже, Кэтрин писала второпях, однако почерк у нее был четкий, как у настоящего писца, и Том с изумлением обнаружил, что читает текст неизвестной пьесы. Более того, на первой странице его ожидало новое открытие: главным персонажем пьесы был тот самый Простак, в роли которого он видел Беттертона на сцене Герцогского театра.

Том быстро перебрал объемистую стопку. Не было никакого сомнения: в его руках оказалось новое творение Уилла Уэгстэффа.

Последние сомнения покинули Тома, когда он добрался до страницы, где Кэтрин нацарапала несколько вариантов названия пьесы и вычеркнула все, остановившись на последнем: «Хвастун, или Простак женится».

Неужели это правда? Неужели остроумный, бесстыжий Уилл Уэгстэфф, соленые шуточки которого доставляли удовольствие такому множеству искушенных зрителей, – это Кэтрин Вуд, она же Клеон Дюбуа? Неужели к двум своим именам она может по праву добавить еще и третье? Неужто он так и не сумел узнать ее до конца? Впрочем, чему же тут удивляться? Разве не доказала ему Кэтрин, что она храбра, настойчива, изобретательна.

Том осторожно убрал обратно пузырек чернил, скляночку с песком и бумаги, пытаясь вспомнить, в каком порядке они лежали. Кэтрин не должна догадаться, что ему стал известен ее секрет. Неудивительно, что на вопрос, знает ли она Уилла Уэгстэффа, она ответила отрицательно. Разумеется, их не познакомили!

С трудом сдерживая смех, Том высунул голову в гардеробную, разбудил дремавшего после обеда Джорди и шепотом приказал ему купить пузырек чернил и новое перо.

Итак, когда Кэтрин проснулась, Том с улыбкой взглянул на нее, заканчивая письмо в Лондон. На столе перед ним стоял поднос с горячим чаем, чашками, тарелками и целой грудой крохотных пирожных.

– Вот ты и проснулась, моя хорошая. Посмотри, что принес нам Джорди. Он сказал хозяйке, что у тебя разболелась голова, а по ее мнению, чай – лучшее лекарство.

– Верно, – согласился Джорди, – но вы и так уже получше выглядите.

– Да, я и чувствую себя лучше, – ответила Кэтрин и села напротив Тома. – А что было в письме Грэма?

– Кое-что важное, дорогая женушка. – Том взял донесение, которое он написал в Лондон. – Здесь говорится, что на мирных переговорах голландцы не намерены идти на уступки на Востоке. Там им хочется сохранить свою монополию. С другой стороны, их мало интересуют поселения в Северной Америке, которые мы отбили у них, переименовав Новый Амстердам в Новый Йорк. Мне известно, что наше правительство видит будущее мира – и прежде всего Великобритании – в торговле с Новым Светом, где таятся несметные богатства. Таким образом, наша главная задача на мирных переговорах – не дать им почувствовать, какие блестящие перспективы откроются перед той из держав, у которой останутся поселения в Новом Свете.

Кэтрин поднесла руку к голове:

– О Господи, как все сложно! Но я вроде бы понимаю, о чем идет речь. Получается, нашему правительству следует притвориться, что мы мечтаем заполучить Острова Специй[18] на Востоке, и тогда голландцы подсунут нам североамериканские поселения, думая, что обманули нас.

– Умница! Именно так и достигается успех в переговорах. Пожалуй, эти новости важнее, чем сведения о намерениях голландского флота.

– И ты уже написал об этом в Лондон? Том с торжеством помахал мелко исписанным листком бумаги.

– Все уже написано и зашифровано, так что завтра донесение полетит в Лондон. Наша миссия окончена. Можно укладывать вещи и ехать домой. Ван Слайс прислал весточку о том, что все наши товары уже отправлены в Англию. Совсем скоро ты увидишь брата на свободе.

Кончено… Все кончено. Наверное, после всего, что случилось утром, Кэтрин должна была радоваться этому известию, но сейчас она испытывала лишь горечь.

На следующий день, как раз когда они складывали вещи, из Лондона прибыл нарочный со спешным посланием для мистера Тома Тренчарда. Нарочный, доверенный слуга сэра Томаса Гоуэра, сказал, что дело не терпит отлагательств.

Том с непроницаемым лицом прочитал письмо, поблагодарил нарочного, щедро заплатил ему и объявил Кэтрин и Джорди неприятные новости:

– Здесь говорится, что из Лондона отправляются для встречи с нами два посланника. Они прибудут в ближайшие дни – а до тех пор нам предписано ничего не делать. В Лондоне считают наше сообщение о планах голландского флота не вполне достоверным, и новоприбывшим поручено лично допросить Грэма.

– Как бы не так! – горячо прервал его Джорди. – Пускай навестят его в аду и потолкуют, авось он уговорит их там остаться.

– Да, плохо дело, – сказал Том и взял в руки письмо. – К нам едут сэр Фрэнсис Херролд и Джеймс Boy. Второго я не знаю, а первый мне не нравится. Пошли, а то опоздаем на пакетбот.

Кэтрин ответила ему онемевшими губами, не узнавая собственного голоса:

– Мне тоже не хочется тут задерживаться, но ведь, уехав после получения приказа, я нарушу обещание, и жизнь Роба окажется под угрозой.

Том грубо выругался.

– Черт бы побрал все на свете! Если бы только нарочный задержался! Мы бы были уже на корабле. Да, остаемся и будем надеяться, что смерть Грэма не навлечет на нас беды.

– Хозяйка могла бы уехать со мной, – предложил Джорди. – А вы останетесь и разберетесь с этими выскочками.

Кэтрин грустно покачала головой:

– Нет, Джорди. Я дала слово, а в обмен мне обещали жизнь моего брата. Я не могу поступить иначе.

Итак, они решили остаться. Том отправил Джорди сказать хозяину, что они раздумали уезжать.

Обняв Кэтрин за плечи, Том привлек ее к себе и нежно поцеловал в щеку.

– Не бойся, моя хорошая. Я стану тебе защитой и опорой – не только сейчас, но и в будущем. Мне страшно даже подумать, что с тобой может случиться беда. Кроме того, вдруг нам еще повезет…

Ему отчаянно хотелось подразнить ее намеком на то, что он знает, кто такой Уилл Уэгстэфф, однако время было неподходящее. Потом, когда они вернутся в Англию и окажутся в безопасности, еще успеют как следует узнать друг друга.