Стефани Слоун - Ангел в моих объятиях Страница 34

Но она никак не могла собраться с духом и вырваться из уютного тепла постели, все еще пребывая под впечатлением открытия, которое сделала недавно.

Ей не хотелось отрываться от лорда Уэстона, хотя она прекрасно понимала, как сильно, должно быть, болела у него нога после трудного подъема по узкой тропе, да еще с ней на руках.

Он отказался отпустить ее, когда она сказала, что слишком тяжелая.

Он нес ее, несмотря на то, что она с головы до ног была покрыта грязью и песком и насквозь пропахла водорослями и морской солью.

Она бы все отдала, чтобы остаться в его руках навсегда.

На всю жизнь.

Сара повернулась на бок, отчего одеяло сползло, обнажив плечи.

Она узнала лорда Уэстона совсем с другой стороны, он приоткрыл ей часть своей души, которую тщательно скрывал от остального мира.

Дикую, необузданную, страстную часть его натуры высший свет никогда бы не простил ему.

Но именно это пленило Сару.

По правде говоря, она допустила столь бесцеремонное поведение со стороны графа — чего никогда бы не позволила никому другому — только потому, что покидала берег в полубессознательном состоянии.

Ей хотелось, чтобы он взял ситуацию в свои руки, и он сделал это.

Сара прерывисто вздохнула, глотая слезы.

Оставшись одна на берегу, она боялась, что не выдержит и упадет замертво рядом с Джаспером, ибо смириться с этой невосполнимой потерей было выше ее сил.

Сара считала, что ей не занимать храбрости и силы духа, наоборот, она всегда полагалась на эти качества своего характера.

Но от вида безжизненного тела Джаспера в ней что-то надломилось.

А потом появился лорд Уэстон, который задавал так мало вопросов, но сделал так много.

Он вселил в нее уверенность, что ее чувствительность и доброта — это достоинство, а не слабость.

— Сара…

На пороге комнаты стоял Найджел, его красные, опухшие глаза неестественно резко выделялись на бледном лице.

Он медленно подошел к кровати — самоуверенный, беззаботный двенадцатилетний подросток исчез, уступив место исстрадавшемуся, измученному юноше.

Сара мгновенно вскочила и села на кровати, протянув к нему руки в молчаливом сострадании, как будто и не было счастливых лет бесстрашной детской независимости.

Найджел бросился к сестре и, упав на колени, уткнулся в ее ладони.

— Мы ведь делали это только ради забавы. Мы и подумать не могли…

Он зарылся лицом в постель и не смог закончить фразу.

Саре хотелось плакать. Или закричать. Она хотела сказать Найджелу, что все будет хорошо, ведь так было всегда. До сегодняшнего дня.

Она нежно погладила брата по волосам и положила руку ему на плечо, в надежде хоть как-то его утешить. Но юноша вдруг расплакался, его худенькие плечи сотрясались от рыданий.

И Сара вновь подумала о неожиданном появлении лорда Уэстона в бухте. Она размышляла об этом с тех самых пор, как вернулась домой, и теперь могла с полной уверенностью сказать, что появление лорда Уэстона было не просто своевременным, но необходимым. Жизненно необходимым.

И его помощь была неоценима.

Несмотря на скорбь по безвременно ушедшему Джасперу, которая наполняла ее сердце, и сочувствие к его семье, Сару, как ни странно, не покидала надежда, что, в конце концов, все образуется.

— Ш-ш-ш, тихо, успокойся, Найджел, я с тобой, мой мальчик, — ласково прошептала она.

Маркус присоединился к сэру Артуру в гостиной. Хотя вид у баронета был усталый, но лицо порозовело, и выглядел он значительно лучше, чем несколько часов назад, когда Маркус оставил его на берегу. Граф сел в кресло у окна, заметив бутылку коньяка, которая призывно возвышалась на столе красного дерева слева от сэра Артура.

— Эй, кто-нибудь! Быстро принесите бокал лорду Уэстону! — скомандовал он, жестом указывая на бутылку. — Бокал крепкого вина сейчас не помешает.

Сара поднялась с мягкой кушетки и подошла к отцу.

— Конечно, папа, — просто сказала она и взяла со стола бутылку.

Маркус устало провел рукой по щетине на подбородке и поморщился, представив, как расстроится Салли, когда увидит его в таком виде. А еще он очень удивился, что мать Сары позволила ему пройти в гостиную.

Сара… Сегодня он впервые назвал ее по имени.

Надо полагать, для такой фамильярности была веская причина. Видеть смерть всегда нелегко, особенно для человека, который никогда не сталкивался с подобными вещами. А как можно смириться со смертью ребенка? Маркусу везло, и ему еще не доводилось видеть подобные преступления.

До сегодняшнего дня.

Будь у него больше времени, он бы смог лучше позаботиться о Саре, когда обнаружил ее на берегу. Вместо напора и стремительности ему следовало бы найти к девушке более мягкий подход, но в тот момент возобладал инстинкт, который требовал защитить ее и немедленно увести с места трагедии. Ее слезы и неподдельная скорбь пробудили в нем чувство собственника, о котором он не жалел до сих пор. А теперь Сара была в полной безопасности в доме своего отца, и только это сейчас имело значение.

Погруженный в раздумья, он неотрывно смотрел на девушку, которая пересекла комнату и остановилась у сервировочного столика розового дерева. Она молча наполнила бокал и подошла к нему.

Маркус взглянул ей в лицо, когда она передавала бокал, но вместо порозовевшей свежевымытой кожи и нежно-голубого платья перед глазами вновь возник образ коленопреклоненной девушки на пустынном берегу. Эта картина навсегда врезалась ему в память — спутанные темно-рыжие локоны, в которых рвался и бился утренний морской бриз, насквозь промокшие от приливной волны бриджи. И выражение ее лица — смесь ужаса и невозможности поверить в происходящее.

— Лорд Уэстон?

Маркус моргнул и вдруг понял, что тупо смотрит на бокал с коньяком. А Сара все это время стоит с протянутой рукой.

Он еще раз взглянул на девушку, с облегчением осознав, что образ на берегу исчез и перед ним стоит прежняя Сара.

— Мисс Тисдейл, — запоздало ответил он, — спасибо.

Она кивнула, и в этот момент его озарило, что Сара понимает его, как никто. Было совершенно очевидно, что она чувствует, как сильно потрясла его смерть мальчика. Так оно и было. Но, помимо всего прочего, граф очень беспокоился за Сару.

Маркус предполагал, что она может замкнуться в себе, спрятав эмоции и чувства под маской уверенности и самообладания.

Но его беспокоил ее полный мучительной тревоги взгляд, красноречиво говоривший о душевном потрясении, которое она испытала.

Маркус понимал, что после событий этого дня их отношения не будут прежними, но, оглядев присутствующих в гостиной, он решил отложить эти размышления на потом.