Песня для разбитого сердца - Елена Барлоу Страница 34

— Прекратите! Речь вовсе не о том! Миссис Миллз, пожалуйста, для начала приготовьте холодные полотенца. Нужно сбить жар как можно быстрее.

Как оказалось, маленькая Труди уже успела выскочить в коридор, а через минуту привела полусонного Стокера. В помятой одежде он выглядел несуразно, но никто не обратил внимания.

— Мистер Стокер, помогите капитану дойти до его комнаты, — велела экономка. — Труди, ну-ка оденься и добеги до родителей. Скажи им прислать доктора. Если мистер Ренли не занят, пусть приходит поскорее. И возьмите телегу!

Во время непростого подъёма по лестнице женщина также отчитала молодого человека за то, что тот недоглядел за хозяином и они упустили момент начала болезни. А Кейли шла позади, следя, чтобы Александр не споткнулся. Она не могла понять, почему он никому ничего не сказал. Либо он упрям, как осёл, либо просто дурак.

В спальне Александра стояла невыносимая духота, хотя в камине уже тлели угли. Пока миссис Миллз и Эдмонд укладывали бормочущего капитана на кровать, Кейли открыла оба окна, чтобы впустить свежего вечернего воздуха. Лишь тогда она заметила, что пошёл снег. Долина уже заметно белела на фоне тёмного неба, и ветер усилился.

Девушка вдохнула снег и поёжилась. Миссис Миллз велела закрыть одно окно, а второе подпереть, чтобы только немного проветривало.

— Как он мог молчать так долго? — сетовала Кейли, переминаясь позади экономки. — Ведь может стать ещё хуже!

— Вы же не разговаривали, м’леди, — вздохнула женщина, подложив под голову Александра ещё подушку. — Пожалуй, его упрямство и сыграло свою роль. Иногда он просто обижается на весь белый свет, хотя я и не понимаю, почему.

Пока миссис Миллз давала новые указания Стокеру, Кейли нерешительно приблизилась к постели мужа. В свете единственной лампы его кожа казалась смуглой. Испарина на лице стала ещё заметнее, и он дышал тяжело и с хрипом. Девушка протянула руку и коснулась его лба. Горячий. Безумно горячий. Она прикусила губу и выругалась сама на себя. Не стоило его игнорировать, и этого можно было бы избежать.

Но он сильно обидел её тогда.

— Это ты?

Кейли мигом убрала ладонь и прошептала:

— Да, и мы все тут. И миссис Миллз, и мистер Стокер. А сейчас приедет доктор…

— Пустое…

— Нет уж! У вас жар, а это плохо. Но скоро всё наладится, мы вас выходим.

Тогда Александр открыл глаза. Выражение его лица не изменилось, но голос почему-то показался ей печальным:

— Если бы я знал… что он приведёт её на праздник… я бы не пустил тебя…

Девушка упрямо сжала губы и промолчала. В это время прибежала Оливия с полотенцами и чашкой горького травяного чая. Кейли присела рядом с мужем и стала прикладывать холодную ткань к его лицу и шее, и так пока полотенце не становилось почти сухим.

— Его жар как будто усилился, — сказала Кейли экономке. — Да где же доктор? Час поздний, разве он не должен быть дома? Мы заплатим, сколько потребуется, только пусть приедет!

Затем она с горечью подумала, что её мачеха словно предвидела это и не позволила остаться в Лидсе. Если судьба решила, значит, она должна помочь мужу выздороветь.

Прошло два часа, а доктор всё не появлялся. Кейли разволновалась до головной боли и её саму пришлось уговаривать прилечь, но она отказалась. Когда мистер Ренли — сорокалетний деревенский доктор и опытный фермер — наконец приехал, подтвердились худшие опасения домочадцев. Он выявил у Александра чахотку.

С той самой минуты, как доктор начал осмотр, предусмотрительно раздев пациента, у Кейли началась настоящая душевная агония. Сначала она металась за дверью, слушая громкий кашель и хрипы мужа, затем уже внутри она с волнением внимала заключению мистера Ренли, заламывая притом трясущиеся руки.

Всё было серьёзно. Кейли не могла в это поверить. И доктор прямо предупредил: не важно, по какой причине всё началось, но больше всего шансов у Александра умереть утром или же следующим днём. Девушка оставила миссис Миллз с Ренли, а сама вернулась к постели мужа. Она продолжала менять холодные полотенца, трясясь над ним, словно над крохотным младенцем.

Александр откликался каждый раз, едва холодная ткань касалась его кожи, он почти сам тянулся к ней. Его губы высохли, и он больше не мог пить чай. Доктор оставил для него пилюли из аммониака и дал настойку опия. Напоследок самое вразумительное, что он успел сказать, было:

— Это весьма запущенная форма горячки. Если ваш муж станет недееспособен, откажется кашлять и есть пилюли, то боюсь… уже слишком поздно…

Кейли не дослушала даже. Провожала мистера Ренли экономка. Остальная прислуга делала, что могла в такой ситуации. До утра никто не сомкнул глаз. Кейли лишь раз отошла к себе, переодеться в ночную сорочку да накинуть халат, чтобы было не так душно.

Александр больше не приходил в себя. Около четырёх утра его сильно затрясло, и Кейли так испугалась, что её крик был слышен в дальней подсобке кухни. Оливия и миссис Миллз были рядом, они помогли посадить капитана, после чего его сразу стошнило жёлтыми сгустками. А затем ещё раз примерно в семь утра.

Он был совсем плох. Лицо осунулось, под глазами появились тёмные круги. Кашель прекратился, но дыхание оставалось хриплым. Его руки, лежащие поверх одеяла, дрожали. Иногда он даже метался на постели. И Кейли не могла больше этого вынести. Она выбежала из спальни в коридор и там разрыдалась, громко, протяжно, словно её истязали на дыбе. Оливия сделала единственное, что могла: обняла её крепко и дождалась, пока истерика завершится. Затем ей удалось увести девушку в смежную спальню, где та уснула через пару минут.

Кейли очнулась внезапно, будто кто-то толкнул её в плечо. Она уселась на постели и пару минут только приходила в себя. В спальне она была одна, рядом никого. Девушка тряхнула отяжелевшей головой и подошла к окну, за которым сходились серое небо и побелевший от первого снега простор. И тут же сообразила, что произошло ночью. Ахнув в ладонь, она вышла в коридор, вцепилась в перила и взглянула на напольные часы, видневшиеся с первого этажа.

Оказывается, она спала всего полтора часа, а чудилось, словно прошла вечность. Кейли дрожащей рукой сжала ручку двери спальни мужа, вошла в комнату и со страхом посмотрела на постель. Александр лежал в той же позе — на спине, правая рука поверх одеяла. И нельзя было сходу сказать, дышал он или нет. Одна только мысль о том, что доктор был прав, поставив смертельный диагноз, приводила Кейли в ужас.

— Он