Мэри Бэлоу - Любящее сердце Страница 36

Но все будет так, если он, Гейб, уйдет с ее дороги.

Если он покинет Лондон, не дожидаясь конца сезона. Если вычеркнет себя из ее жизни и жизни светского общества.

Сегодня же он прикажет слугам упаковывать вещи и отправит весть в имение о своем скором приезде. Он сможет уехать дня через три-четыре, а пока не станет выходить из дома.

Граф Торнхилл поднялся на ноги. Теперь, приняв решение, он чувствовал удовлетворение. Хорошо, что он заставил себя выйти из игры раньше, чем зло стало бы непоправимым. Но Гейб не смог сделать и шагу. Закачавшись, он присел на четвереньки, и комната закружилась вокруг него.

Господи, сколько же он выпил?

Дверь в его комнату тихо отворилась, и вошел слуга с подносом с кофе. Да благословит Бог Берти, эту заботливую наседку.

Дженнифер ехала в открытом ландо по аллеям парка. Рядом с ней сидел Керзи, напротив – графиня Рашфорд. Тетя Агата сидела рядом с графиней. На Дженнифер было белое муслиновое платье, модное, но скромное, выбранное специально для этого случая, и соломенная шляпка. Дженнифер ослепительно улыбалась, смотрела в глаза каждому, кто бросал на нее взгляд, и говорила с каждым, кто задерживался подле них, проезжая мимо. Она держала жениха под руку.

– Это необходимо сделать, – коротко и твердо заявила графиня, когда утром заехала на Беркли-сквер со своим сыном. – Было бы безумием вести себя так, будто произошло нечто, чего можно стыдиться только потому, что граф Торнхилл, опозоривший свое имя и титул, предпочел вести себя с присущей ему вульгарностью. Граф Рашфорд собирается ясно дать понять Торнхиллу, что, несмотря на то что он получил приглашение на бал, его присутствие там будет крайне нежелательно.

Лайонел стоял позади стула, на котором сидела его мать, пока она все это говорила, и Дженнифер старательно избегала смотреть в его сторону. Но в конце монолога графини она нашла в себе смелость спросить у тети Агаты, может ли она, Дженнифер, переговорить с лордом Керзи наедине.

Она чувствовала, что такой разговор необходим. Отец отчитал ее по первое число, но если учесть, в какой ярости он был, он поступил с ней еще мягко, по собственным меркам. Отец также предупредил ее, чтобы она приготовилась провести свои дни в деревне, если граф Рашфорд после всего случившегося сочтет ее недостойной руки его сына. Отец уже имел весьма неприятный разговор с графом и скорее откажется от дочери, чем еще раз позволит ей навлечь такой позор на свою голову. Так что лучше бы ей быть осмотрительнее в своих поступках. Тетя Агата ходила с поджатыми губами и не разговаривала с ней весь день. Сэм заперлась у себя и носу не показывала из своей комнаты.

По поведению домашних Дженнифер могла судить о том, что о ней судачат в гостиных. Она была опозорена. Все пропало. Лайонел больше ей не верит. Ни Лайонел, ни другой респектабельный джентльмен. Но она умрет, если потеряет Лайонела. А если не умрет, то… Уж лучше бы умереть.

Странно, но Дженнифер не склонна была винить во всем графа Торнхилла. Он утверждал, что невиновен, и она поверила ему. Его поцелуй, если его можно так назвать, был поцелуем дружбы, что бы он там ей ни говорил. Дженнифер провела бессонную ночь, стараясь забыть его слова. Но они вновь и вновь эхом звучали в ее голове.

Любовь моя, – сказал он ей.

Да, ей надо было переговорить с Лайонелом. Дженнифер испытала огромное облегчение, увидев, что графиня не переменилась к ней со вчерашнего вечера. Что она все еще преисполнена желания замять скандал и представить все, что произошло, недоразумением. Но все же этого было недостаточно.

– Очень хорошо, – сказала леди Рашфорд, вставая. – У тебя только пять минут, дорогая. Мы с Керзи должны скоро уйти, чтобы подготовиться к прогулке в парке, когда все будут там. Леди Брилл, вы идете?

Графиня Рашфорд и тетя Агата вместе вышли из комнаты.

Виконт Керзи остался стоять где стоял, ни слова не говоря.

Дженнифер заставила себя поднять взгляд и посмотреть ему прямо в глаза. Он был очень бледен. И очень красив.

– В том, что произошло, ничего ужасного не было. Он сказал мне, что не делал тех ужасных вещей, которые, как все думают, он сделал, и я ему поверила. Вот и все.

– Что он вам сказал? – спросил он.

– Что его мачеха никогда не была его любовницей, – с пылающими щеками повторила Дженнифер слова графа. – Что ребенок не от него.

Лорд Керзи несколько долгих секунд молча смотрел на нее.

– И вы ему поверили. Какая наивность!

– Милорд, – сказала она, бесстрашно переходя из реальности в навязчиво повторяющийся кошмарный сон, – вы все еще хотите этой помолвки? Не предпочтете ли вы, чтобы я изменила свой ответ сейчас, до оглашения?

И снова во время краткой паузы Дженнифер почувствовала, что проваливается в пропасть.

– Уже слишком поздно, – сказал он. – Оглашение – простая формальность. Все уже и так знают о нашей помолвке.

– Но если бы не было слишком поздно, – настаивала Дженнифер, – предпочли бы вы, чтобы я взяла назад свое согласие?

Дженнифер показалось, что он никогда не ответит. Тишина была нескончаемой.

– Вопрос риторический, – сказал он. – Мы помолвлены. Если вы откажете мне, я не дам вам возможности представить дело так, будто вы изменили решение по моей просьбе. Моя мать хочет видеть вас своей невесткой. А также мой отец. И ваш тоже.

– А вы?

Дженнифер произнесла этот вопрос одними губами, без голоса.

– И я.

Дженнифер заглянула в его глаза, но они были пустыми и холодными. Он не любил ее. Он был бы вполне счастлив, если бы помолвка была разорвана. Если бы только он не чувствовал, что дело зашло слишком далеко. И если бы его родители и ее отец не хотели этого брака вот уже пять лет.

И он тоже хочет этого брака. По крайней мере он так сказал. Но был ли он при этом искренен? Выдержит ли она фальшь? Сможет ли она жить с ним в постоянном сомнении от того, что он женился на ней, не осмелившись нарушить волю родителей? Что он женился на ней лишь ради показного благополучии? Сможет ли жить в страхе, что он ее не любит?

Но выдержит ли она тяжесть потери? Отказаться от него по собственной воле, пойти против всех, кто заинтересован в их с Керзи союзе? Она сможет научить его любить. Она будет любить его так, что он тоже ее полюбит. Она сможет доказать ему, что способна на верность и преданность, а то, что произошло за последние несколько недель между ней и графом Торнхиллом, ничего не значит. Быть ему верной и надежной подругой – только этого она и хотела от жизни!

До того, как кто-то из них успел что-то сказать, тетя Агата и графиня Рашфорд вернулись в комнату. Графиня взялась за дело энергично и весьма благоразумно. Им всем четверым предстояло отправиться в парк и показать всему свету, насколько ничтожны и глупы те сплетни, что распространялись в течение дня.