Кит Доннер - Неотразимый соблазнитель Страница 36

— Милорд, вы посылали за мной? — Ее хриплый голос донесся через комнату, смешанный с ароматом лаванды. Брайс резко обернулся и увидел Пейшенс в простом сером платье, ее густые темные волосы, как обычно, убраны назад. Для женщины, которая провела ночь без сна, она выглядела такой свежей и честной, что даже сам адмирал Нельсон раскрыл бы свои военные секреты за ее мимолетный взгляд.

Пейшенс прервала его размышления робкой улыбкой:

— Милорд?

Улыбкой, которая осветила сумрачную комнату. Он жестом указал на ближайшее кресло и смотрел, как элегантно она опустилась на мягкое сиденье. Брайс облокотился на каминную полку, и некоторое время изучал ее, прежде чем начать. Интересно, знает ли она, что ее поймали?

— Несколько дней назад я упоминал, что поеду в мой лондонский особняк и возьму с собой нескольких слуг. Там мне все еще будут нужны ваши услуги, и я прошу вас сопровождать меня.

Ее реакция была неожиданной. Пейшенс побледнела и нервно облизнула губы. Брайсу показалось, что в глазах ее блеснули слезы. Вот черт! Неужели этот Руперт Мендели так много значит для нее, что она не может перенести расставание с ним? Кто этот человек, заслуживший ее преданность и завоевавший ее сердце?

— Вам это не нравится? Большинству слуг обычно нравятся перемены, — заметил Брайс.

— Я просто удивлена. Не ожидала перемен. Разумеется, я поеду с вами. — Голос ее дрогнул.

— Пейшенс, вы знаете меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я не заставлю вас ехать со мной. Но будет лучше, если вы приготовитесь к поездке в город. Вам не нужно больше носить чепец и очки. Со мной вы будете в безопасности, и ваш брат не найдет вас.

Пейшенс кивнула и вышла из комнаты. Она не хочет ехать с ним, она хочет остаться. Поскольку его величайшим желанием было не разлучаться с ней, какое убеждение мог он использовать, кроме как приказать ей сопровождать его?

Теперь Брайс обнаружил, что вооружает свой мозг к битве с этой молодой женщиной, которая много раз доказывала, что ей нельзя доверять, так же как любой женщине. Возможно, его рана повлияла не только на его ногу. На его чувства, это точно. Но определенно не на его сердце.

Пейшенс медленно шла к кухне, пытаясь собрать разбегающиеся мысли, которые продолжали, как бабочки, порхать в ее голове. Она едет в Лондон. Это хорошо: она будет с Брайсом. Это плохо: она покидает Руперта. Это хорошо: она сможет попросить Брайса пойти с ней в верховный суд насчет освобождения Руперта. Это плохо: она потеряла свое сердце из-за человека, который никогда никому не позволит заглянуть в его душу. Человека, которому никто не нужен.

К тому времени, когда все закончится, Брайс будет нуждаться в ней. Не сможет без нее жить. Но удастся ли ей этого добиться? Вот в чем вопрос.

Глава 17

Пейшенс вдыхала теплый солнечный свет после вчерашнего, мрачного моросящего дождя. Она провела большую часть вчерашнего дня, пакуя свой сундук и помогая остальным собирать вещи, необходимые в городе. Весь дом, похоже, был в смятении, слуги торопились подготовить свои вещи и домашний скарб.

Позже в тот вечер в кабинете она надеялась поговорить с Брайсом о Руперте, но весь день не видела его, а теперь уже не оставалось времени.

Ранним утром Пейшенс села в карету его светлости. Герб на дверце сиял на солнце, как золотые капли росы, его черная поверхность была полированной, как зеркало. Лаки выглядел ослепительно в темно-синей, с золотом, ливрее, так же, как и Лем, сидевший рядом с ним на высоких козлах, повторяющий его движения — щелкал воображаемым кнутом и делал вид, будто сплевывает.

Хотя Лондрингем взял с собой Вызова, он удивил Пейшенс, настояв на том, чтобы она ехала вместе с ним в карете. Два других, меньших, экипажа, перевозившие остальные сундуки и слуг, ехали за ними.

Пейшенс старалась, чтобы ее юбки не мешали Брайсу. Она робко взглянула на мужчину, сидевшего напротив. Он не улыбался и не хмурился, сидел со скучающим видом. Это выражение безразличия Пейшенс не раз видела на его лице. «Как лучше всего начать путешествие? В какой момент лучше всего открыть ему, кто я такая? Вышвырнет ли он меня из кареты, узнав правду?»

— Милорд, наша поездка будет долгой?

Открыв карман жилета, он вытащил часы и опустил их обратно.

— Два полных дня, в зависимости от дороги и погоды. По пути мы остановимся на ночлег.

— О, благодарю вас. — «Какую глупость я сказала. Я должна придумать более умные слова, чтобы привлечь его внимание. Мне нужен какой-то переход, чтобы поговорить о Руперте». Пейшенс заметила, как он потирает левую ногу.

— Ваша рана причиняет вам боль? — Какая идиотка! Он бы не массировал ее, если бы она не болела. Она была готова откусить себе язык. Вид его мускулистой руки, лежавшей на бедре, напомнил Пейшенс о тех моментах, когда он гладил ее в самых интимных местах. Она незаметно заерзала на месте.

Он вскинул глаза:

— Теперь я к этому привык. Иногда она немеет. Вам рассказал о моей ноге кто-то из слуг?

Пейшенс покраснела.

Иногда немеет? Покашляв сначала, чтобы прочистить горло, она сказала:

— Кто-то мимоходом упоминал об этом. Неужели ничего нельзя сделать, чтобы избавить вас от боли?

— Я не желаю обсуждать мою ногу, — раздраженно ответил Брайс.

— Мои извинения. Я только подумала… — Она умолкла. «Что я такого сказала? Возможно, он вспомнил своего брата и ту темную ночь, когда все это случилось». Пейшенс вонзила ногти в ладони, жалея, что не может потянуться к нему, чтобы утешить.

Брайс, прикрыв глаза, наблюдал за ней, как кошка за мышью, подумала Пейшенс.

— Здесь жарко. Не хватает ветерка. — Он расстегнул сюртук, откинулся на сиденье и вытянул свои длинные ноги, Пейшенс чувствовала, что его сапоги касаются подола ее дорожного платья.

Она посмотрела на его ноги, прежде чем поднять глаза и встретиться с ним взглядом.

— Да, это так. Полагаю, ветерка не хватает. — Ну, просто остроумнейшее замечание! Пейшенс не нравилось то, как он улыбался ей. Она была готова поклясться, что он только облизнул губы, как голодный волк, а она на много миль вокруг была его единственной пищей. Что у этого человека на уме?

— Вы уже раньше бывали в Лондоне? — небрежно спросил Брайс, кладя руки в опасной близости от своих чресл, куда Пейшенс отчаянно пыталась не смотреть.

Пейшенс вздохнула:

— Нет. Да. То есть я ездила туда, будучи ребенком, с родителями. Но я не многое помню о той поездке. Было очень сыро, очень грязно, а шум просто резал мне уши.

— Вам будет очень трудно на некоторое время оставить провинцию? — спросил Брайс.