Барбара Дэн - Серенада любви Страница 36

– Думаю, что теперь старых ошибок не исправишь, – заметил он строго. – Но если я когда-либо увижу его снова, то не лишу себя удовольствия вышвырнуть его вон. Так что, мадам супруга, примите мое предупреждение к сведению ради него самого и себя.

– Бесчувственная скотина! – огрызнулась она.

– Это мой дом, мадам, а вы моя жена! – напомнил он ей тоном, не терпящим возражений, словно вынес смертный при говор, и, схватив ее за подбородок, заставил взглянуть в свои сверкающие гневом глаза, чтобы утвердиться в своем праве командовать. – То, что я говорю, Лидия, не подлежит обсуждению. Я не потерплю бунта.

– Ненавижу тебя, Брюс Макгрегор, – прошептала она.

– Твое суждение искажено, потому что он твой брат. Мне с моей колокольни виднее. Я с первого взгляда распознаю грязного интригана.

– Ты слышал от него упоминания о деньгах, пока он был здесь? – парировала Лидия, следуя за мужем на крыльцо.

Видя, что она дрожит от холода, Брюс обнял ее за плечи и проводил назад в теплую прихожую, хотя она и упиралась.

– Не грусти, дорогая. Я скоро вернусь, хотя бы ради того, чтобы заботиться о тебе. А пока, надеюсь, ты будешь себя блюсти.

Лидия попыталась вырваться.

– Можешь не возвращаться. Мне все равно.

Его губы тронула легкая улыбка. Слишком легко она вспыхивала и так же легко остывала.

– Лидия, я говорю все это ради твоего же блага. Твой брат причинил тебе много зла. Он хочет держать тебя в вечном напряжении.

Брюс видел, как трудно ей принять его совет. Будь неладна ее упрямая гордыня! Он хотел начать с ней супружескую жизнь на равных, но был вынужден занять трудную позицию.

– Я никому не позволю встать между нами, поняла?

Лидия нехотя кивнула. Он просил ее о трудных вещах, но она сознавала, что если хочет быть счастливой, то должна ставить свой брак превыше всего. Хотя это и представлялось ей несправедливым.

После многих лет горечи встреча с Сетом разожгла в ее сердце желание примирения. Ей было необходимо поверить, что старую боль можно похоронить. И вот теперь, когда это стало возможным, ее муж, человек, которого она практически не знает, приказывает ей не видеться с братом.

Решение было не из легких, но она приняла его, глядя мужу в глаза. Оба знали, что, возможно, пройдут многие месяцы, а то и целая вечность, прежде чем они снова встретятся.

– Брюс, мне жаль, что все это произошло в столь неподходящее время, – промолвила она, шагнув к нему.

– Мне тоже жаль, Лидия. – Брюс тронул шелковистый локон на ее плече. – Если Богу будет угодно, мы вскоре снова будем вместе. И помни, что я хочу, чтобы ты была счастлива.

Сожалея, что не смог уладить все иначе, он повернулся и ушел.

Лидия слышала, как закрылась за ним дверь. В тонком шелковом халатике она почувствовала холодное дыхание зимнего воздуха.

Глава 15

Три недели спустя после расставания с Брюсом Лидия проснулась от приступа тошноты. Поначалу она подумала, что с Брюсом случилось что-то страшное, потом решила, что у нее просто разыгрались нервы из-за множества перемен в се жизни.

Как молодая жена она неизменно принимала участие во всевозможных чаепитиях, встречах и швейных собраниях. В помощь фронту вязала носки, скатывала бинты из старых простыней, собирала одежду и еду для семей погибших моряков. Установив свой ткацкий станок, Лидия ткала тяжелые шерстяные одеяла для тех немногих раненых, кому повезло дожить до прибытия в порт, чтобы получить квалифицированную медицинскую помощь.

В обычных условиях стремительный ритм жизни снял бы все возрастающую тревогу, но ее состояние все ухудшалось. К ней регулярно наведывалась миссис Харрис, однако новости о Брюсе не поступали.

Но однажды промозглым февральским утром, с трудом закончив домашние дела, Лидия произвела на пальцах кое-какие подсчеты и догадалась, почему не могла далеко отойти от помойного ведра. Как это она сразу не распознала симптомы? Изумленная, Лидия села на кухне и целый час проплакала. Потом вытерла передником слезы и слабо улыбнулась.

Надо же, а она боялась, как бы ее болезнь не оказалась смертельной! Испытав облегчение, Лидия ощутила прилив гордости, представив себе, как обрадуется Брюс.

Но по мере того как вид и запах пищи все чаще вызывали у нее приступы тошноты, Лидия испытывала все меньше положительных эмоций. Напрасно пробовала она различные сочетания продуктов – ничто не помогало. Однажды, после почти трех дней голодания, она наткнулась на банку шоколада. Ту самую, которую преподнес ей Брюс в день, когда сделал предложение.

Не имея от мужа весточки более трех месяцев, она окончательно пала духом. Надеясь положить быстрый конец своему жалкому существованию, Лидия набила рот сливочным шоколадом, проклиная все это время красивого проходимца, вывернувшего наизнанку ее мир и желудок.

Ароматный вкус шоколадной помадки и нуги, к которому спустя короткое время добавился вкус апельсинового и малинового крема, растекался по нёбу, доставляя наслаждение.

Лидия сделала паузу и, облизав липкие пальцы, ждала яростного протеста желудка, готового в любую секунду наполнить ее горло горечью. Когда катастрофы не последовало, она решила не ломать голову над странностями природы. Взяв тонкий томик стихов, подаренный Брюсом, и шоколадные конфеты, она легла на кушетку перед камином в гостиной.

С этого дня тошнота ее больше не одолевала. Выпытав у миссис Рафферти ее секретный рецепт помадки, Лидия регулярно баловала себя.

Спустя несколько дней Лидия в сопровождении миссис Харрис отправилась на женский сбор скатывать бинты, обмениваться новостями о войне и молиться. Мужья большинства женщин, собравшихся в гостиной Элис Грэм, тоже находились в море, и эти еженедельные встречи объединяли женщин, охваченных тревогой.

Чтобы не заснуть во время пространной молитвы миссис Перкинс о душах команды «Баллантайна», Лидия ущипнула себя. По какой-то причине она не испытывала интереса к духовному состоянию этих мужчин, хотя они и сражались «не против плоти и крови, а против княжеств и держав», как сказано в Библии, о чем миссис Перкинс не уставала напоминать усердным дамам, сидевшим вокруг нее на жестких стульях с прямыми спинками.

Лидия хорошо знала, как плоть отвлекает человеческую душу, лишает ее силы воли. Но в последнее время она думала только о плотском. Она так скучала по Брюсу, что ни для чего другого в ее мыслях не оставалось места. Закрыв глаза, она представляла его взгляд, его мужскую стать. Ее молитвы не отличались патриотизмом или духовностью. К моменту, когда прозвучало последнее «аминь» и собрание приступило к перекусу, ее тело пылало.