Джоанна Линдсей - Люби меня вечно Страница 37

— Света достаточно, — говорил тем временем Девлин. — Подайте сюда вон тот тазик с водой. Я хочу точно знать, что он проснулся…

— А, Бога ради! — прервала его Меган, и направилась к кровати, громко приказывая:

— Вставайте, Макгрегор, и плесните себе в лицо водой — пока вам… не помогли…

Голос ее зазвучал менее уверенно, она ошеломленно остановилась, когда хорошенько разглядела лицо лежавшего в постели. Тот открыл глаза и даже пытался сесть — хоть и с трудом. Щеки у него были в синяках, левая часть лица отекла, губы распухли и запеклись от крови, а на лбу красовалась огромная шишка, которую не могла скрыть упавшая на нее прядь волос.

Единственным неповрежденным участком лица оказались глаза. Девлин ни разу в них не попал. Лахлан перед тем, как заснуть, снял рубашку — или кто-то ему помог, — и теперь, когда одеяло спустилось до пояса, стали видны следы ударов на груди и животе — темные синяки покрывали все тело. Хорошо еще, что у него не сломаны ребра.

— Если тебе неприятно на него смотреть, дорогая, можешь уйти, — раздался у нее за спиной голос Девлина. — Нет нужды здесь оставаться…

— Ничуть, — оборвала его Меган и с трудом продолжила:

— Вы окончательно проснулись, чтобы отвечать на обвинения, которые против вас выдвинуты, Макгрегор?

— Нет, я приложусь к холодной воде, если вы предоставите мне минутку…

— Вы… еще… не начали… — Кимберли еле переводила дыхание, стоя в дверях.

Она ужасно запыхалась. Как только она заметила, что герцог с герцогиней исчезли из гостиной, она со всех ног бросилась наверх. Сделав глубокий вдох, она добавила:

— Предполагалось, что вы сообщите мне, когда будете готовы его допрашивать, ваша светлость. Кажется, я говорила вам, что желаю при этом присутствовать.

Девлин вздохнул.

— Леди Кимберли, нет никакой причины присутствовать…

— И тем не менее я вынуждена настаивать. После того случая, свидетельницей которого я была утром, здесь должен присутствовать незаинтересованный человек.

— Вашу защиту едва ли можно счесть действиями человека незаинтересованного, — ответил Девлин. Кимберли ахнула:

— Я его не защищаю. Я просто обращаю ваше внимание…

— Довольно!!!

Прервал их Лахлан, и так громко, что даже сам поморщился от своего тона. Он стоял у кровати и выглядел совершенно разъяренным — и ярость была обращена на герцога Ротстона.

— О Господи! — вырвалось у Кимберли.

— Вы уже два раза будите меня, — продолжил он чуть тише, хотя и не менее гневно. — Вы избили меня до потери сознания и заперли в комнате на целый день, без еды и питья. Так что это вы будете отвечать на мои вопросы, Сент-Джеймс, и начнете с того, в чем, черт подери, вы меня обвиняете.

— Это уже было… — начал Девлин.

— Повтори, — снова прервал его Лахлан; в зеленых глазах появился стальной блеск. — Я не стал бы спрашивать, если бы помнил, правильно?

Девлин несколько секунд хмурился, но потом кивнул, хоть и неохотно.

— Хорошо. У меня исчезли три очень дорогие лошади, и конюх утверждает, что слышал в конюшне ваш голос, прежде чем потерял сознание от удара.

— Мой голос?

— Минутку! — вмешалась Кимберли. — Герцогиня сказала, что слышали просто шотландский говор, а это едва ли…

— Леди Кимберли, я ценю ваше стремление к справедливости, — сказал Лахлан, — но не будете ли вы любезны позволить мне задавать вопросы?

На такую мягкую просьбу невозможно было ответить отказом. Она кивнула, стараясь не встретиться с ним взглядом. По правде говоря, ей все еще было ужасно стыдно за свое утреннее поведение. Чтобы так заснуть — буквально упав на него…

Лахлан заметил, что у нее покраснели щеки, и угадал, почему. Когда Кимберли наконец проснулась в его объятиях, она настолько смутилась, что пулей вылетела из комнаты, невнятно пробормотав какие-то извинения, которых он не разобрал. Он всерьез подумывал, не пойти ли за ней, — пока не вспомнил об охране у двери. Так что он сам улегся спать — и, похоже, спал весь день напролет.

Но сейчас он наконец добьется, чтобы это странное происшествие полностью прояснилось. Он снова обратился к герцогу с вопросом:

— То, что сказала эта леди, — правда?

— Таков был рассказ молодого человека, когда он только пришел в себя и еще не очень хорошо соображал после полученного удара, — и этого свидетельства мне было достаточно, — ответил Девлин. — Однако с тех пор его снова подробно расспросили о происшедшем, и он назвал имя человека, чей голос слышал: ваше, Макгрегор.

— Да я никогда не был знаком с этим парнем, — сказал Лахлан. — А он так хорошо меня знает, что может узнать по голосу, — так вы говорите?

— Он не утверждает, будто знаком с вами, Макгрегор, но знает вас в лицо. Вас чертовски трудно не заметить. Он слышал, как вы разговаривали.

— А вот это интересно, — возразил Лахлан, — поскольку у меня нет привычки болтать с конюхами. По крайней мере с вашими, английскими: я едва могу разобрать их местный диалект.

Похоже, только одна Кимберли нашла эти слова забавными, приняв во внимание шотландский акцент Лахлана. Ей стоило немалых усилий сохранить серьезный вид под стать остальным присутствующим.

Но Лахлан еще не закончил.

— Скажите, правильно ли я вас понял, Сент-Джеймс. Вы обвиняете меня в том, что я пришиб вашего конюха и увел трех ваших чистокровок?

— Вот именно.

— Полагаю, я припрятал их где-то поблизости, поскольку я тут, а они — нет? Или, может, отправил их в Шотландию, где никто не заметит их на дороге, — ведь они ничего особенного из себя не представляют?

— Ваш сарказм неуместен, — сказал Девлин. — Существует немало способов, с помощью которых вы могли заранее подготовить их перевозку, включая крытый фургон, где их можно спрятать.

— Ах, так теперь это уже заранее обдуманное преступление? Не просто импульсивный поступок, на который подвигнул меня мой пьяный ум? И тем не менее я решил его осуществить, когда был настолько пьян, что еле стоял на ногах?

— А вы действительно были пьяны, Макгрегор, или только притворялись?

— Ну, думаю, в ближайшей таверне вам на этот вопрос ответят — и подробно, не сомневаюсь. Я смутно припоминаю, что они меня оттуда вышибли. Это было днем… или, может, уже ночью? Я толком не знаю. Мне пришлось немного проспаться, чтобы меня снова впустили, — у них в конюшне… кажется. В этом я тоже не очень уверен. Только когда я туда вернулся, они не слишком-то радовались.

— Это, конечно, будет проверено, хотя не имеет особого значения. Вас слышали в конюшне за несколько секунд до того, как на конюха напали. — И с кем же я разговаривал, когда ваш конюх меня услышал? Дело в том, что оба моих кузена вчера в моих глупостях не участвовали. Я говорю о выпивке, заметьте, а не о моей якобы краже. А поскольку я моих кузенов знаю, то каждый — прошу прощения, леди, — вчера провел ночь в обществе прекрасной девицы, что легко проверить, поговорив с ними. К тому же… когда я совершил это преступление? Днем, когда меня мог увидеть кто угодно? Или поздно ночью?