Волчья мельница - Мари-Бернадетт Дюпюи Страница 37

— Простите, мне все же нужно уйти!

Опасливо взглянув на отца, Клер вышла во двор, оттуда — на дорогу и побежала к Базилю. За ней тенью следовал Соважон.

* * *

Клер барабанила кулачком в дверь дома Базиля до тех пор, пока не услышала шаги, а потом и лязг защелки.

— Что, егоза, пришла исповедаться? — сказал он, впуская ее в дом. — Вся взъерошенная, глаза на мокром месте…

На душе у Клер и правда было тяжело. Столько сомнений, вопросов, страхов…

— Базиль, не издевайся, прошу!

Она все не могла отдышаться. Соважон принялся обнюхивать пол, но ни один жест Базиля не укрылся от его золотых хищных глаз.

— Ну и ну! — воскликнул хозяин дома. — Твой Соважон — вылитый волк! Куда только смотрят твои родители… И белое пятно на морде не спасает. Думаю, скоро наши местные охотники — да тот же Фредерик Жиро! — усомнятся в его родословной!

Прижавшись спиной к стене, Клер ответила жалобно:

— Базиль, пожалуйста, не напоминай мне про Фредерика! Если б ты только знал!

Базиль подошел, пытливо заглянул ей в глаза. Клер хотела объяснить, но разрыдалась.

— Что еще стряслось? Этот хлыщ тебя обидел?

Базиль неловко погладил девушку по щеке. Клер укрылась в его объятиях, и слезы полились уже потоком. Жизнь вдруг показалась ей невыносимой. Материнские жестокость и эгоизм, предательство отца, жалобы Бертий, и Жан, «мой Жан», как она уже называла его в своих тайных мечтах… Жан — отщепенец, каторжник!

— В последнее время ты прибегаешь, только чтобы поплакаться, — заговорил Базиль. — Ну да ничего, хоть кому-то я могу быть полезен… Клер, не плачь! Я не умею утешать женщин.

— Еще как умеешь! — всхлипывая, отвечала девушка.

Она все никак не могла оторваться от плеча своего старого приятеля — худого, но упоительно надежного. Очень тихо, в немногих словах Клер рассказала, что ее гложет.

— Бедная моя девочка! — вскричал Базиль, когда она умолкла. — Не думал, что Колен Руа на такое способен. Твой отец — слабак, Клер. Он дал этому негодяю Жиро заманить себя в ловушку. Вот уж кому в аду обрадовались!

Базиль провел Клер к креслу, заставил сесть.

— Сейчас налью тебе что-нибудь, чтобы взбодриться. И прикажи псу лечь: у меня от его беготни голова кругом!

По свистку хозяйки Соважон прибежал и улегся у ее ног. Клер почесала ему лоб и прошептала:

— Лежи смирно!

— Красавица и чудовище! — прокомментировал бывший учитель, удивляясь взаимопониманию между девушкой и ее любимцем.

— В детстве я обожала эту сказку, — сказала Клер. — Странное дело… Утром мама рассказала мне жуткую историю про пастуха, того самого, в чью честь названа наша мельница.

Базиль налил ей немного виноградной водки и печально улыбнулся.

— Эту историю я слышал, но не от твоей матери. Клер, кроме этой мерзкой эпопеи с помолвкой есть еще кое-что… Может, расскажешь мне про парня, которого ты пригласила в мой дом и у которого такие плохие манеры? И это еще мягко сказано… Ты можешь мне доверять. Я умею молчать, когда надо!

Клер подняла голову. Непослушная прядь волос упала ей на лицо. Она вдруг преисполнилась уверенности, что Базиль может помочь Жану, хотя бы из чувства справедливости.

— Ты был прав, это Жан Дюмон, и он сбежал из колонии в Ла-Куронн. Он, голодный, прятался в твоем сарае, пока по округе рыскали жандармы. Сперва я испугалась, а потом поняла, что он не причинит мне вреда.

Рассказывая, Клер все больше воодушевлялась, и столько сопереживания, столько страсти было в ее речах! Базиль, который следил за этой метаморфозой, все понял. Так красноречиво и пылко защищать беглого преступника может только женщина, которая любит.

— Он убил надсмотрщика, обезумев от гнева и горя! Его младший брат умер после стольких ужасных мучений! Базиль, неужели и ты ставишь это ему в вину? Если его схватят и отправят в Кайенну, он там умрет. А ведь истинный преступник — это надсмотрщик Дорле, и еще нужда!

Гуманистические воззрения Базиля Дрюжона, во времена Парижской коммуны возводившего на улицах баррикады, моментально взяли верх. Рассказ Клер, простой, но берущий за душу, раскрыл перед ним истинную природу ее души. Слушая девушку, он осознал, насколько она умна и начитана, и способна без ложной стыдливости говорить о пороках и даже извращениях.

— Из тебя получился бы хороший адвокат! Но что мне сразу бросилось в глаза — что ты по уши влюблена в этого парня, — сказал он.

Это был не вопрос, а утверждение. Клер утвердительно кивнула.

— Попали вы в переделку… Если твой Жан не уедет как можно скорее за границу, его точно поймают. По закону такого, как он, юного колониста какой-нибудь порядочный и уважаемый всеми ремесленник может взять в ученики, так сказать, на поруки. И твой отец мог бы… Беда в том, что это касается только осужденных за воровство. Те же, кому вменяется убийство, не имеют ни единого шанса на нормальную жизнь во Франции. Его схватят рано или поздно. Ты уверена, что он говорит правду? Жан мог придумать слезливую историю, чтобы ты ему помогла!

Клер долго смотрела на Базиля, а потом сказала:

— Он плакал, как ребенок, спрятав лицо на моих коленях… И когда рассказывал про Люсьена, брата, его голос дрожал. О нет, Жан не врал!

— Ну ладно, ладно, — оборвал ее внезапно побледневший Базиль. — Думаю, ты интуитивно отличила бы правду от лжи. На своем веку я повидал мерзавцев, которые измываются над детьми, за которых некому заступиться! И кара их настигает редко. Я тоже однажды хотел убить, стереть с лица земли чудовище, злоупотреблявшее своей властью, но не смог. Не хватило духу! Но рано или поздно и они бывают наказаны… Надо только уметь ждать!

Клер могла бы поклясться, что речь идет об Эдуаре Жиро, но ее слишком занимали собственные проблемы и судьба Жана, и она не стала расспрашивать Базиля.

— Что ты посоветуешь? — умоляюще воззрилась она на него.

— Слушай свое сердце, Клеретт! Если ты любишь этого парня, не будет между вами преград… Дверь моего дома для него всегда открыта, если понадобится помощь. А ты держись подальше от Фредерика! Твой отец обязательно найдет способ разорвать помолвку. Со своей стороны — тяни время, проси еще немного подождать.

— Папа говорит, что на кону его честь, Базиль! А если из-за меня он лишится мельницы?

— Чтоб я