Сычев К. В. - Роман Брянский Страница 38

– Нет, все было не так! – перебил его товарищ, Волод. – Мы не сразу попали в Орду! Сначала нас окружили конные татары. Да едва не поубивали из своих луков! Но Тучегон нас спас своим зычным голосом! Он выкрикнул что-то грозное по-татарски! Когда татары услышали его крик, они чуть не попадали со своих коней! Подбежали к нам пешими и так униженно стали виниться! Тогда мы поняли, какая великая власть есть у нашего Тучегонушки!

– Ну, а дальше, – продолжил другой охранник, Провид, – мы поехали в окружении этих татар в саму Орду, как они называют свое царство. И спустя полдня мы оказались в великом, необычном городе. Там повсюду раскинулись дивные дома: то круглые, то кочковидные! Как большие половецкие кибитки. Одни стоят на колесах…С великой радостью встретили нашего Тучегона. И нам досталось немало почета!

– Одного кумыса попили окиян-море! – вставил фразу нетерпеливый Милюта. – За день по ведру выходило!

– Кумыса? – вопросила, нахмурившись, Василиса. – А что это такое?

– О, это – питье, матушка, отменное! – ответствовал Ставр. – Такое вкусное пиво. Из кобыльего молока!

– Вот уж какие дела! – покачал головой купец. – Эти люди ухитрились делать пиво даже из молока! А у нас говорят, что эти татары ни к чему, кроме убийства, не способны!

– Это ложь! – вскричал Милюта. – Они толковые и очень ласковые! Они так любят своих людей! Они не покинут своих товарищей на поле брани, как это у нас водится! Они очень дружны между собой и даже, можно сказать, сплочены…Уж так они нас благодарили за спасение Тучегона!

– Ну, так нельзя говорить обо всех русских! – рассердился Илья. – Какую глупость вы болтаете! У нас тоже бывают злые и добрые! Вспомните хоть бы Ефима, брянского управляющего. Ведь спас же его друг и товарищ, когда он, раненный, потерял силушки! Попридержите поэтому свои языки!

– Ну, это, конечно, так, батюшка – согласился Волод. – Тут не надо перегибать палку! Но скажу тебе, батюшка, что больно мы поражены всем таким в татарской Орде, что сами увидели! Не хотелось бы воевать с такими прекрасными людьми!

– Оно, конечно, никому эта война не нужна! – кивнул головой купец. – Народы живут спокойно, если их правители не льют напрасно кровь! Как знать, может, не будет жестокой войны с татарами?

– Этому не бывать, батюшка Илья Всемилич, – вздрогнул посуровевший и даже в этот миг почерневший лицом Ставр. – Войны не избежать! Наш Тучегон передал тебе такую весть: осенью сам великий царь Бату придет к нашему городу! А значит, наш город обречен на погром и разорение!

– Что ты мелешь такое неразумное? – возмутилась Василиса. – Да как они осмелятся воевать с таким великим и могучим городом? Это им не Чернигов!

– Нам сказал Большой Тучегон, что так решил их царь. И никто не в силах изменить его волю! И особенно потому, что киевляне повинны в казни татарских послов! А здесь возмездие неминуемо!

– Господи, что же нам теперь делать? – простонал купец. – Мы не успеем даже вывезти все товары! Нам некуда бежать!

– Тучегон тогда сказал, что тебя минует татарский гнев! Он послал тебе такой совет, чтобы все твои люди не выходили из усадьбы и в войне не участвовали. Татары уверены, что возьмут город! Вот что они тебе, батюшка, и Василисе-матушке передали, – Ставр полез рукой за пазуху и вытащил две большие, с ладошку величиной, сверкавшие серебром пластинки с непонятными письменами. Покачиваясь на серебряных цепочках, они, как зеркальца, отражали свет. – Каждая эта вещица называется у них пайцзой. Ни один татарин не осмелится обидеть владельца такой пластины. Вот какова плата татар за твое сердечное добро!

ГЛАВА 17

ПАДЕНИЕ КИЕВА

Ермила сидел у бойниц городской стены рядом с Греческими воротами и внимательно наблюдал за движением повозок и людей, входивших и выходивших из города. Вот уже десять дней как он прибыл в Киев с сотней отборных ополченцев, которых подготовил Ефим Добрыневич, ставший уже, на деле, воеводой Брянска. Последний сам желал возглавить отряд, чтобы «тряхнуть сединой» и вспомнить былую боевую славу, но Ермила, выздоровевший после ранения на охоте и набравшийся сил, отговорил его. Ефим Добрыневич был нужен зарождавшемуся городу как хороший руководитель с большим жизненным опытом и знанием хозяйственных дел. А для рати могли сгодиться и молодые, обученные военному делу, брянцы. Отряд для помощи киевлянам был уже давно готов, поскольку от желавших сразиться с лютым врагом добровольцев не было отбоя.

Ермила еще раньше хотел поехать вместе с земляками, но брянский воевода не сразу согласился с ним. Лишь когда Ефим поразмыслил и посоветовался со своими лучшими людьми, в том числе и со священниками, он принял решение направить Ермилу в Киев, но не рядовым ополченцем, а сотником, главой брянского отряда.

В начале ноября 1240 года воины, подготовившись к походу и простившись с семьями, не дожидаясь, когда Десна покроется льдом, выехали через наведенный еще летом мост на Киевскую дорогу.

У моста толпились многочисленные провожавшие: сам Ефим Добрыневич, священники, купцы, воины, оставшиеся в Брянске.

– Ну, с Господом! – промолвил брянский управляющий и троекратно поцеловался с Ермилой. – Не теряй, мой дорогой, голову в сражении, умей и побеждать и свою жизнь уберечь!

С благословением и добрым словом подошел отец Игнатий. Помолившись и перекрестив воинство, священник сказал Ермиле: – Вот, мой славный сын! Ты уходишь с воинами на святой и великий подвиг – оборонять нашу родную Русь! Поэтому ты должен знать, какой смысл заключается в слове «Русь»! Ушло много веков, и люди позабыли о значении этого слова! Только мы, старики, храним древние предания. Слово «Русь» значило «сокровище» или «богатство», а также «соль земли». Вот почему наши предки так назвали свою Отчизну! А если на людей обращать значение этого слова, то «рушаны», или русские люди понимались как знатные и благородные по отношению к другим народам! Это значит, что мы – лучшие люди на земле! Благословляю тебя и наше воинство на эту рать и выражаю свою твердую надежду, что ты со своими воинами сумеете достойно оправдать славу русского народа, как самого лучшего и смелого. Смело же сражайтесь, не бойтесь ни врагов, ни лютой смерти!! За Русь нашу святую, за веру православную! Господь да поможет вам воистину!

И вот на киевской стене Ермила вновь и вновь вспоминал ту прощальную речь отца Игнатия, его суровое лицо и горевшие, как свечи, глаза. Затем перед взором брянского сотника предстало заплаканное лицо жены Аграфены, красные, возбужденные лица малых детей…

Четыре дня продвигался отряд по большой, заросшей бурой пожухлой травой дороге. Пятнадцать телег, запряженных двумя лошадьми каждая, везли нехитрое имущество ополченцев, их оружие. В каждой повозке, кроме того, сидели четыре воина. Остальные – сорок один человек – ехали верхом. Остановок почти не делали, хотя иногда приходилось ненадолго заниматься расчисткой встречавшихся на пути завалов из древесных стволов или починкой поврежденных тележных колес. Конечно, если бы не эти трудности, ратники и за два дня смогли бы преодолеть не очень дальний путь…