Джейн Фэйзер - Валентинов день Страница 39

— В этом ты ошибаешься. — В глазах Аласдэра мелькнуло озорство. — Я намерен распоряжаться твоей жизнью так, как угодно тебе. — Его губы приблизились к ее губам, но в этот миг Эмма вскрикнула и вскочила со скамейки. Отпрянула в сторону, готовая оттолкнуть, и, тяжело дыша, как загнанное животное, прижалась спиной к колонне. Аласдэр нахмурился.

С минуту он сидел неподвижно, но не сводил с девушки глаз. А когда поднялся со скамейки, все произошло настолько быстро, что Эмма не успела ничего предпринять, а он уже оказался рядом. Она стояла, зажатая между ним и колонной, — по обеим сторонам ее головы он успел положить на холодный мрамор ладони.

— Не убегай от меня, Эмма, — мягко попросил он. — После вчерашнего вечера мы оба понимаем, что между нами ничего не изменилось.

— Неужели, Аласдэр, ты не понимаешь, — воскликнула Эмма, — что в этом-то вся трудность?! Мы обречены! Мы совершенно не подходим друг другу и все же так удачно ладим: музицируем, поем, любим друг друга!

Его губы оказались совсем близко. Он стал покусывать мочку ее уха, язык провел влажную дорожку по щеке и уткнулся в уголок рта. При этом Аласдэр что-то ласково нашептывал ей на ухо.

Руки обвились вокруг ее тела, и он крепко прижал ее к себе. Ладони настойчиво скользнули по ягодицам, сжали их, приподняли Эмму вверх так, что она невольно встала на цыпочки. Напрягшаяся жаждущая плоть прижалась к низу ее живота, и бедра Эммы наполнились влажной слабостью, от которой она вся затрепетала.

Исчезла настороженность и усталость, осталось одно необоримое желание. В этот миг Эмме было безразлично, окажись Аласдэр самим воплощением дьявола. Она хотела именно его. И хотела всегда. Рука ее потянулась к твердому бугру под бриджами. Эмма охватила его, почувствовала, как он вздрагивает под ее ладонью. С наслаждением вздохнула и прижалась к Аласдэру.

— Боже, как я по тебе скучал! — прошептал он и, нащупав выступавшие груди, положил ладони на мягкие холмики. Эмма снова вздохнула, но на этот раз нетерпеливо. — Пресвятая Дева, но нельзя же здесь! — Аласдэр отстранился. — Ради Бога, посмотри, где мы стоим! — Нелепость их положения заставила его рассмеяться. — В насквозь продуваемом греческом храме под ливнем.

— Да, но как же быть? Куда пойти? — Эмма обхватила себя руками. Зубы стучали не столько от холода, сколько от разочарования.

— Я знаю одно местечко. — Он быстро принял решение. — Стой здесь. Я приведу лошадей.

— Ты промокнешь.

— В моем теперешнем состоянии это только на пользу. Упакуй провизию. Я вернусь через пять минут.

Эмма побросала остатки пикника в кожаную коробку. Руки тряслись то ли от пронизывающего ветра, то ли от неудовлетворенной страсти. Кожа замерзла, но кровь струилась по венам, точно расплавленная лава. Ни одна толковая мысль не приходила в голову. Разум будто бы покинул голову, опустившись к бедрам, а сами бедра были единственной частью тела, которую она ощущала.

Аласдэр привел лошадей. Они намокли, выглядели несчастными и грустно склоняли головы.

— Ты вымокнешь. — Аласдэр подсадил Эмму, подставив под ее ступню ладонь. — Но путь не займет больше пятнадцати минут.

— Куда мы едем? — Эмма подобрала повод, чувствуя, как холодная вода стекает за воротник.

— В Ричмонд. — Аласдэр приторочил дорожную сумку к седлу и прыгнул на коня. — Следуй за мной! — Он выехал на дождь и заставил Феникса сразу пуститься в галоп. Ласточка с готовностью бросилась вдогонку, и они, как на псовой охоте, стремглав понеслись сквозь дождь.

Когда парк остался позади, Аласдэр не повернул на Лондонскую дорогу, а направил коня к приютившейся у парковых ворот деревушке и натянул поводья у стоявшей в самом центре Ричмонда крытой соломой таверны. Передал поводья Эмме, попросил, чтобы она минутку подождала, а сам бросился внутрь.

И что же дальше? Эмма поежилась. На вывеске таверны красовался зеленый гусь. Снаружи заведение выглядело прилично, разве что было слишком маленьким.

Со двора, на ходу натягивая куртку, выскочил мальчуган.

— Мэм, я отведу лошадей в конюшню. А вы ступайте в дом.

Эмма с радостью спешилась, отдала мальчугану поводья и поспешила в таверну. Дверь распахнулась, прежде чем она успела добежать до порога. Аласдэр принял ее в свои объятия и потянул внутрь.

— Элиза, проверь, чтобы в спальне разожгли камин.

У Эммы мутилось в голове. Она позволила затолкать себя в расположенную по соседству с баром каморку — небольшую, отделанную панелями комнатку. Через ведущий в бар люк доносился гомон голосов и просачивался трубочный дым, который клубами скапливался под почерневшими балками.

— Где мы? Что это за место? — Девушка наклонилась, чтобы согреть у огня озябшие руки.

— «Зеленый гусь». Разве ты не видела вывеску? — Аласдэр взял Эмму за руки и стянул с них сырые перчатки. — Элиза даст тебе на время халат.

— Кто такая Элиза?

— Хозяйка. — Аласдэр выглядел немного обескураженным. — К чему эти вопросы, Эмма?

Она пожала плечами.

— Просто меня интересует, откуда ты так хорошо знаешь это заведение. Оно как будто вдалеке от проезжих дорог.

Аласдэр поджал губы. Понятно, к чему такие вопросы. Но он не позволит разрушить их воссоединение. Если предстояло воссоздать то, чем они раньше владели, надо было с чего-то начинать. Он не ответил и повернулся к столику с раздвижными ножками, на котором стояла чаша и необходимые составляющие для приготовления пунша.

— Элиза отнесет это все наверх, и я сварю пунш… Что, Элиза? Все готово?

— Да, лорд Аласдэр. Там тепло и уютно. — Вошедшая в каморку седовласая женщина поклонилась Эмме, но старалась на нее не смотреть. — На кровати лежит халат для юной леди. Если она оставит свое платье за дверью, я его вычищу и поглажу. И вашу одежду тоже, лорд Аласдэр.

— Спасибо, Элиза. И мы возьмем с собой чашу для пунша. — Аласдэр направился к двери. — Пойдем, Эмма.

Скольких женщин он уже приводил раньше в это маленькое любовное гнездышко? Одних ветрениц или таких, как леди Мелроуз, тоже? Наверное, она лишь одна из череды дам, которые поднимались по этой лестнице с Аласдэром. Эмма стояла, не в силах сделать шага ни вперед, ни назад.

— Пойдем, Эмма, — повторил молодой человек и взял ее за руку. — Верь мне.

Именно этого она и не могла. Доверие — хрупкая вещь: раз разобьешь, потом не склеишь. Никогда больше она не сможет всем сердцем доверять Аласдэру.

Но развлекаться с ним она способна, сказала себе Эмма. Стать такой, как Аласдэр. Наслаждаться страстью, но при этом сохранять нетронутыми сердце и душу. Накануне вечером и сегодня снова, в греческом храме, ее охватило желание. Она и тогда знала все об Аласдэре. Так отчего же это беспокойство? Она пришла сюда за наслаждением. И она его обретет.