Джулия Лейтем - Честь рыцаря Страница 39

Она не сразу вспомнила, что хотела сказать.

В его ухмылке сквозило мужское торжество.

— Диана?

Она снова взглянула ему в лицо. Разве можно так волноваться? Он играет с ней в кошки-мышки, старается запугать. Он враг, подумала она и почувствовала, как к ней возвращается спокойствие. Она сможет осуществить задуманное.

Что бы ни отразилось на ее лице, Баннастер понял, что она пришла явно не за тем, чтобы отдаться ему. Он перестал улыбаться, вздохнул и упавшим голосом спросил:

— Чего вы хотите, Диана?

— Я устала играть в ваши игры, гадать, что вы собираетесь делать.

Он поднял бровь.

— Я был предельно откровенен относительно моих намерений.

Она вытаращила глаза.

— Меня интересуют не намерения. Вы мужчина, следовательно, от вас нельзя ждать ничего хорошего.

— Вы мне льстите.

— Вы ничего не предпринимаете, только дразните меня. Не играйте со мной больше, наберитесь смелости и расскажите о своих планах.

Он подпер голову согнутой в локте рукой, и она попыталась отвести глаза от длинной линии мышц, бегущей от локтя к ребрам.

— Так вы сомневаетесь в моей смелости? — задумчиво произнес он. — Интересной же тактики вы придерживаетесь, если начинаете с подобных обвинений.

Она подбоченилась.

— Баннастер, просто скажите, собираетесь ли вы выдавать меня? Я больше не могу жить в таком напряжении. Мне нужно знать, что делать дальше.

— Вы предполагаете бежать? Спрятаться? Она покачала головой:

— Не смогу при всем желании. Мне некуда идти. — Понизив голос, она добавила: — Но мне нужно придумать, как реагировать на гнев брата.

— А не Сесили? Ей тоже могут не понравиться ваши уловки. Вы ведь делали все, чтобы не подпустить меня к ней, разве не так?

Ей не понравился его изучающий взгляд, словно он подозревал нечто большее.

Она быстро кивнула, соглашаясь:

— Да. Она не хочет понять, что я защищаю ее. Выражение его лица переменилось, теперь он выглядел удивленным.

— Я уже сообщил вам о своих планах — или вы не верите мне? Я не собираюсь никому рассказывать о том, как вы поступили со мной, если, конечно, вы не дадите мне повода к этому.

Сбитая с толку, она выкрикнула:

— Я вас не понимаю! Разве вы не собираетесь мстить мне?

Он поднялся на ноги, позволив простыне упасть. Его нагота была прекрасной, внушающей трепет — и возбуждающей, когда он подошел к ней.

— Хотел, но решил, что мне не доставит удовольствия бросать женщину в подземелье. Лучше я потрачу свою энергию на нечто гораздо более стоящее.

Она не понимала его. Он наступал, пока она не оказалась припертой к двери, а потом вплотную надвинулся на нее. Его твердый орган тяжело угнездился у ее живота, отчего она задрожала от незнакомого раньше желания.

Склонившись к ней, он шепнул:

— Я собираюсь соблазнить вас, сделать своей любовницей, чтобы вы многое познали в моей постели.

— Это и есть наказание? — в замешательстве спросила она.

Но по его торжествующему виду она поняла, что сказала не то.

Он удовлетворенно произнес:

— Я понял, что мое прикосновение, по крайней мере, не показалось вам неприятным. Это нетрудно было уяснить по вашей мимолетной реакции.

Она дернулась, когда его рука легла на ее грудь. Он слегка помял ее, и у Дианы вырвался стон, она почувствовала, как ее тело и даже ее воля ослабели.

Диану била дрожь, и Том почувствовал удовлетворение, видя, что она почти готова уступить. Ее грудь под его рукой была теплой и мягкой. Он наблюдал за ее лицом, двумя пальцами трогая сосок, пока он не сделался твердым. Он еще помнил вкус ее губ, приятный аромат ее кожи. А когда он заглянул в ее глаза, то увидел в них смущение, тревогу… и страсть.

Ее ресницы трепетали, то пряча, то открывая глубины мерцающих серых глаз. Взять ее сейчас? Достаточно ли будет его заявления о намерениях, чтобы она отдалась ему?

Свободной рукой он начал собирать юбку на ее бедрах. Она с силой оттолкнула его, и он сделал шаг назад. Она нащупала позади себя задвижку, отворила дверь и сбежала.

Издав звук, наполовину похожий на смех, наполовину — на стон, Том уперся ладонями в дверь и закрыл глаза, приходя в себя. В общем-то он не собирался соблазнить ее этой ночью, но не сожалел, что открыл ей часть правды. В его намерения не входило открывать миру отношения, которые их связывали, будь то его заточение или флирт. Могло бы возникнуть много вопросов, на которые он вовсе не желал отвечать.

Ему и так хватало дурной славы.

Он не хотел, чтобы она боялась его. Что бы она ни сделала с ним, было бы неправильно лишить ее дома. Судя по тому, что он узнал, ее брат мог бы не задумываясь вычеркнуть ее из своей жизни, стоило ей еще раз прогневить его. Том не прочь был помериться с ней силами на равных, превзойти смекалкой, остроумием и почувствовать радость от своей победы.

И еще нужно было выведать ее секреты.

Когда рассвело, обитатели замка отправились к мессе. Диана почти дремала во время службы, потому что провела бессонную ночь, опасаясь, что Баннастер попытается проникнуть в ее спальню и продолжит искушать.

Она пролежала большую часть ночи, глядя в темноту и думая о том, что же ей сообщить Лиге. Но так ничего и не придумала. Зато настораживалась при каждом скрипе половицы в коридоре, при этом не исключая, что Баннастер может, спустившись по веревке, влезть в окно — так сказать, с ответным визитом.

В церкви его не было. Теперь Диана знала о нем больше и подумала, что, наверное, он не осмелился благодарить Творца за свое теперешнее благополучие, потому что считал, что Бог слишком долго не отвечал на его молитвы. А может быть, это протест, зародившийся после долгих безрадостных лет жизни?

Вернувшись в замок, она занялась обычными делами. Мужчины, собирающиеся на рождественскую охоту, с воодушевлением поглощали еду, когда наконец спустился Баннастер. Диана обхватила себя руками, чтобы не дать разыграться нервам, но, к собственному удивлению, обнаружила, что почти не волнуется. Его откровение освободило ее от страха, и она призналась себе, что благодарна ему за это.

Но он все еще вызывал в ней множество противоречивых чувств. Ей хотелось бы научиться справляться с ними.

Хотя она пыталась не смотреть на него, когда он приветствовал Сесили, она все же заметила, что его одежда на этот раз была проще и теплее. На нем были рубашка и штаны под короткой туникой. Плащ он держал под мышкой, и Сесили взяла его у Баннастера, чтобы ему было удобно есть.

«О чем они говорят?» — гадала Диана. Он, разумеется, не рассказывал каждой женщине, за которой ухаживал, о своем прошлом, по крайней мере не в самом начале. И потом, разве Сесили озаботило бы, что его подозревают в убийстве? А Диана не могла сказать об этом сестре, учитывая, что убийцей была она сама.