Мария Феррарелла - Нежный плен Страница 39

Но Сильвия не выпускала ее руки.

— В Вирджинии — да, но здесь не Вирджиния и даже не Америка.

Бет высвободила свою руку и, посмотрев вдаль, проговорила как бы про себя:

— Нет, считается, что это более цивилизованная страна.

— Вот именно — считается, — ехидно повторила Сильвия.

Бет отмахнулась от пчелы, жужжавшей у ее головы, и сказала:

— Во всяком случае, мне нечего бояться. Со мной поедет Дункан.

Сильвия с облегчением вздохнула:

— Ну тогда с тобой все будет в порядке.

Однако Бет не была в этом уверена. Нельзя чувствовать себя в безопасности с человеком, который сам был для нее опасностью. Из-за Дункана она лишилась своей воли и драгоценного чувства независимости. Раньше она не подчинялась ни одному мужчине и не думала, что такое с ней может случиться. Бет очень не нравились перемены, которые произошли с ней. Она не хотела быть ни рабой Дункана, ни слезливой девчонкой, которая живет только взглядами и капризами своего любовника.

Увидев, что девушка нахмурилась, Сильвия осторожно заметила:

— Боюсь, твоя мать сказала бы, что Дункан тебе не пара.

«А его это и не волнует. Ему нравится только заниматься любовью. Глупо терять голову из-за такого человека, которого любовь ни к чему не обязывает», — подумала Бет, а вслух сказала:

— А он никому не пара.

Сильвия взглянула на Бет большими глазами, вспомнив о тех ночах, которые она сама провела с Сэмюелем. Неужели Бет уже запятнала свою честь?

— Бет…

Глаза девушки сузились. Ей не нужны были проповедники. Она не стыдилась того, что произошло. И не собиралась обсуждать свои отношения с Дунканом с кем-то посторонним. Это ее личное дело. Таким оно и останется впредь.

— Прошло то время, когда ты могла мне сказать с укоризной «Бет». — Девушка отодвинулась от Сильвии. — Последи лучше за собой, чем осуждать меня.

Компаньонка покачала головой:

— Я и не собираюсь этого делать, ты меня неправильно поняла. Просто хотела помочь тебе, если понадобится моя помощь.

Девушка с удивлением взглянула на Сильвию. Это было что-то новенькое. Сильвия вообще очень изменилась за последнее время, и в этом был повинен Сэмюель.

Сильвия и сама понимала, что стала другой, и радовалась этому.

— У меня такое чувство, будто я, как цветок, всю свою жизнь прожила в лесу, под тенью огромного дуба. И вдруг этот дуб срубили, и я увидела солнце, — восторженно проговорила она и заглянула в глаза Бет, словно приглашая ее порадоваться вместе с нею. — Я никогда не знала, как это чудесно — греться на солнышке. — Добродушное лицо Сильвии расплылось от удовольствия.

— Будь счастлива, — ласково проговорила Бет, искренне желая, чтобы Сильвия навсегда осталась такой, как сейчас.

— И я желаю тебе того же — ответила Сильвия и заспешила к дому, где ее ждал Сэмюель. Встретив по дороге Дункана, она с необычной для себя смелостью сказала: — Берегите ее, капитан, Бет этого заслуживает.

Увидев Дункана, Бет решила, что он снова начнет ее отговаривать, и нахмурилась, но он, улыбнувшись, спросил:

— Ты умеешь ездить верхом? — И хотя в саду они были одни, наклонился к ней и добавил чуть слышно: — Верхом на мужчине ты смотришься прекрасно.

Пораженная его наглостью, Бет торопливо оглянулась, боясь, что кто-то мог его услышать. Никого не было, но даже это обстоятельство не остудило ее гнева.

Подбоченившись, она спросила:

— И тебе не стыдно?

— Ничуть. — И он быстро поцеловал ее. — Отныне между нами не должно быть никаких секретов. — Но ты так и не ответила на мой вопрос. Ты умеешь ездить верхом?

— Да, — сказала Бет и добавила: — Но именно верхом, а не боком, как ездят в дамском седле.

Ее манера ездить верхом очень огорчала миссис Больё, но дочь упрямо стояла на своем — дамское седло казалось ей неудобным.

Дункан кивнул:

— Я это предполагал. Если ты ездишь по-мужски, значит, наездница хорошая. Это прекрасно, но на всякий случай скажу, что в конюшне у меня есть и дамские седла.

— А почему ты задал мне такой вопрос?

— Верхом мы доберемся до Дувра быстрее, чем в экипаже, и, значит, скорее вернемся назад. Мы можем отправиться, как только ты будешь готова. Сэмюель сумеет управлять имением не хуже меня.

Бет подумала о золоте, хранящемся под фальшивым дном ее сундука. Она пересчитала деньги после того, как Дункан утром ушел из ее комнаты.

— Мне нужен всего час.

Дункан посмотрел на нее с восхищением.

— Ты редкая женщина, — сказал он и, погладив ее по щеке, добавил: — Впрочем, это я и так знал.

Ее волосы были закреплены шпильками, и Дункану хотелось распустить их, но он знал, что сейчас не время. Каждый раз, когда Дункан прикасался к ней, ее сердце начинало биться быстрее. Она не желала этого, но ничего не могла с собой поделать.

— Ты обещал мне, что в наших отношениях не будет обмана, — сказала она.

— Почему ты не веришь, когда я говорю тебе комплименты, разве до меня никто не говорил тебе ласковых слов?

Нет, мужчины считали достойными ухаживания только ее сестер. Сама она была слишком похожа на своего отца, чтобы привлекать кавалеров. Да она и не нуждалась в их ухаживаниях. Ей совершенно не хотелось строить глазки, жеманничать и делать вид, что у нее в голове нет других мыслей, кроме так называемых подобающих благовоспитанной девице. Но даже если она в ком-то и пробуждала интерес, ее острый язычок был способен отвадить любого поклонника.

— Нет, кроме тебя — никто.

Дункан понимающе кивнул:

— Значит, они правы.

— Кто прав? — недоумевая, спросила Бет.

— Те, кто говорит, что в Штатах живут одни дураки. Если бы я жил рядом с тобой, я бы каждый день говорил тебе комплименты.

Она не сомневалась, что говорить комплименты для него так же естественно, как дышать.

— Я знаю: ты говорил бы их много, но не всерьез.

Он игриво накрутил на палец один из ее локонов, и глаза Бет потемнели от страсти. Это пробудило в нем желание. Да что там говорить, один только вид этой женщины уже пробуждал в нем желание.

— Напротив, я был бы серьезен, как никогда, — сказал он.

Она прекрасно понимала, что все его льстивые речи клонятся к одному.

— Ты говоришь мне комплименты только для того, чтобы быстрее достичь своей цели. А она находится внутри моих панталон.

Расхохотавшись, он крепко прижал ее к себе. Она и в самом деле была редкой женщиной.

— Нет, не только для этого. Хотя, ты сама должна признать, что это цель.

Бет покраснела и, повернувшись спиной к Дункану, ответила:

— Хватит об этом! Мне нужно собираться.

Через несколько минут она уже тащила к конюшне две самодельные сумки, прилагая все усилия, чтобы не сгибаться под их тяжестью. В сумках было совсем мало одежды. Обе они были почти доверху набиты золотом, с помощью которого Бет надеялась выкупить из тюрьмы своего отца.