Патриция Поттер - Шотландская наследница Страница 39

Он протянул руку и провел ладонью по ее волосам, вновь безнадежно разрушив аккуратную прическу. Рука опустилась ниже, и палец Бена нежно очертил линию ее подбородка.

«Какие у него нежные пальцы, — промелькнуло в голове Элизабет. — Нежные и горячие!»

Она из последних сил боролась со своими чувствами. Бен считает, что ей что-то нужно от него. Пусть не думает, что она пускает для этого в ход свое тело. Господи, дай ей сил справиться с собой, с теми неведомыми ей прежде силами, что готовы разорвать ее сердце на части!

Бен наклонился и прижался губами к ее губам. Крепко. Нежно. Обжигающе.

Она хотела ответить ему. Жаждала ответить. Но какой-то внутренний сторож удерживал ее. Ведь если она ответит, он может утвердиться в худших своих подозрениях. Тело Элизабет разрывалось от желания слиться с телом Бена, но она усилием воли заставила себя отпрянуть. Опустив глаза, дрожа, она медленно попятилась назад.

— Элизабет?

Когда она подняла глаза, ей показалось, что на лице Бена промелькнула тень подозрения, даже цинизма. Она отступила еще на шаг, борясь с соблазном. Нет, нет. Нельзя, если она хочет сохранить хоть каплю уважения к самой себе.

— Я не хочу торговаться, — выдавила она из себя. Бен не ответил, но Элизабет догадалась, что он понял все. И отвернулась, чтобы он не заметил слезинку, скатившуюся из ее глаз.

— Но я тоже не торгуюсь, Элизабет, — наконец сказал он. — Я думаю…

— Хотели посмотреть, как далеко я могу зайти? — вспыхнув, спросила она. — Что ж, теперь вы это знаете. Далеко. К моему глубокому сожалению.

Элизабет дрожала. Ей и в самом деле было холодно. Ужасно холодно. Весь жар как-то разом покинул ее тело, и оно стало холодным и безжизненным, словно ледяным.

— Прошу вас, уходите, — срывающимся голосом попросила она.

Тишина. Затем — прикосновение твердой ладони к плечу. Не в силах сопротивляться, она повернулась, чтобы вновь оказаться лицом к лицу с Беном. Его пальцы снова обхватили ее подбородок, подняли вверх лицо, заставив еще раз заглянуть в пронзительные, бездонные глаза.

— Простите, — неожиданно сказал Бен, и Элизабет увидела на его лице неподдельное раскаяние.

— Не нужно, — прикусила она губу. — Я просто подумала… Я просто не подумала…

— Я не очень хорошо разбираюсь в эмоциях, но по-настоящему понимаю желания. Я полагал, что понимаю, чего вы хотите. По крайней мере, чего вы больше всего хотите. Или здесь, в Калхолме…

— Убирайтесь к черту! — воскликнула в ярости Элизабет и выбежала из библиотеки, громко хлопнув дверью. Господи, какой же дурой она казалась самой себе! Она на одном дыхании взлетела вверх по лестнице, заперлась в своей спальне, и тут ее вновь начала колотить дрожь. Черт возьми Бена Мастерса! Она совершенно не понимала его. Было мгновение, когда ей показалось, что его влечет к ней так же, как и ее к нему! Но, быть может, он просто ее проверял?

Генри негромко заскулил, спрашивая разрешения забраться к ней на постель. Не дождавшись ответа, он решил, что разрешение получено, и стал медленно вползать. Обычно Элизабет забавляло то, как он это делает: приближается к ней, осторожно, неслышно переставляя лапы, подолгу застывая в неустойчивом равновесии. Но сегодня ей было не до его проделок. Она обняла пса за шею и прижала его к себе.

— О Генри! — всхлипнула Элизабет. — Что ж я натворила?

Бен нарушил все свои правила. Он выпил вторую рюмку. Затем — третью.

Господи, что за наваждение? Он просто помешался на ней.

И все же где-то в глубине мозга сидел червячок сомнения. «А может, она просто хочет получить с тебя то, чем ты вовсе не намерен делиться?» — нашептывал он Бену.

Ну нет! Пусть хоть все силы ада восстанут против него, он до последнего будет сражаться за права Сары Энн и никогда не позволит себе потерять ни голову, ни сердце.

Да… Но она была так хороша там, в библиотеке. Как блестели ее каштановые волосы в свете лампы, как нежно розовели щеки, как призывно улыбались губы… Элизабет вдруг казалась ему ожившей иллюстрацией из модного журнала. Вот, посмотрите: элегантная молодая леди в своем собственном доме, на фоне книг. Она — порождение этого мира, и она органично существует в нем.

А он, Бен, — чужак.

Проклятие! Да он никогда и не желал жить в этом искусственном мире марионеток!

Что она сказала? Что его могут назначить управляющим? Так вот в чем дело? Ей нужен управляющий, которым она сможет управлять. А он-то, дурак, развесил уши. Увидел чувства там, где их и в помине не было. Просто красивая женщина обратила на него внимание, и готово дело — закипела кровь. Но он-то прекрасно должен знать, что это всего лишь похоть!

Хватит с него одного раза! Чушь все это — все эти сказки про любовь между мужчиной и женщиной. В действительности есть только страсть, влечение и, если очень повезет, дружба — единственное настоящее чувство между людьми.

Все это было у него с Мери Мэй. Но при чем тут любовь?

Бен постарался не обращать внимания на неожиданное щемящее чувство одиночества, кольнувшее его в сердце.

Но разве он одинок? У него есть Сара Энн, и он по-настоящему верит в любовь между детьми и родителями. По правде сказать, это единственная вера, которая у него теперь осталась. Даже его незыблемая вера в то, что черное — это черное, а белое — белое, однажды — а все по милости мерзавца по имени Дьявол — пошатнулась.

Проклятие! Как бы ему навсегда забыть этого человека? Но не удается. Они живы в памяти — и взгляды, которыми обменивался Дьявол с женщиной, будущей его женой; и те жертвы, на которые каждый из них готов был пойти ради другого.

Бен прикрыл глаза, стараясь отбросить от себя воспоминания, слишком болезненные, ведь именно тогда его впервые посетили сомнения в собственной правоте и в справедливости закона, которому он служил.

Затем поставил, поморщившись, наполовину пустую рюмку на стол, загасил лампу и вышел из комнаты.

Он мало спал вчерашней ночью. Может быть, сегодня удастся заснуть?

Впрочем, в этом он не был уверен.

— А где леди Элизабет?

Сара Энн озабоченно оглянулась по сторонам. Слуги тем временем продолжали грузить багаж в готовую к путешествию карету.

Бен и сам хотел бы это знать. После той встречи в библиотеке, два дня назад, он видел Элизабет лишь мельком. Вчера она не вышла к обеду, а что касается похода на озеро, то словно и разговора никакого об этом не было.

Бен не винил ее. Сказать по правде, во всем виноват был прежде всего он сам. Он вел себя грубо, и оправданием ему могло служить лишь то, что он делал это для самозащиты, в ситуации, когда была задета его гордость. А отчасти еще и потому, что он подозревал Элизабет в желании использовать его в своих целях. А этого Бен не позволит больше никому и никогда.