Анита Берг - Любовь — прекрасная незнакомка Страница 39

— Не будь идиотом! Кто из нас двоих ненормальный? Это замечательный человек, необыкновенно щедрый! Я теперь счастлива, а ведь я уже не надеялась на счастье! Но самое главное — он любит меня, а я люблю его!

— Ну конечно, он сказал, что любит тебя, все они так говорят. Но если ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки и спокойно смотреть, как ты тратишь деньги отца, доставшиеся ему с таким трудом, на какого-то сутенера, то ты ошибаешься!

— Деньги отца! Сутенер! — едва сдерживаясь, выкрикнула Энн. Ей казалось, что эти слова все еще звучат у нее в мозгу, что они повисли в воздухе. — Да как ты смеешь так со мной разговаривать! Ты всегда так, Питер, у тебя ведь все сводится к деньгам, верно? Боже мой, ты превратился в отвратительного, злобного маленького скопидома! А я по глупости подумала, будто ты в самом деле беспокоишься обо мне, а не о деньгах. Давай поставим точку над i, Питер! Я поступаю как мне хочется и не чувствую себя виноватой. Я счастлива и знаю, что Бен хотел бы видеть меня счастливой.

— Ты так считаешь? — Питер разразился ироническим смехом. — А я уверен, что твое поведение привело бы его в ужас. Но важно не это. Конечно, это твоя жизнь, и если тебе нравится разрушать ее, то это твое дело. — Его голос поднялся до визга. — Но я не думаю, что ты можешь позволить себе рисковать тем, что принадлежит мне по праву.

— Послушай, Питер! — снова заговорила Энн, силясь успокоиться. — Ты должен с ним познакомиться, не сомневаюсь, что после этого ты изменишь свое мнение. Ты увидишь, как он заботлив по отношению ко мне. Я собираюсь в сочельник устроить дома семейный ужин. Ты должен прийти. Я не могу допустить, чтобы ты так думал о нем.

— Так ты не придешь к нам на праздники? — сердито спросил Питер.

— Нет. Я хочу провести все Рождество, кроме сочельника, с Алексом, наслаждаясь нашим счастьем.

— Боже, до чего же все это противно! — Гримаса отвращения исказила его лицо. — В твоем возрасте, мама, это просто смешно. Моя мать — сексуально озабоченная женщина! Немыслимо!

Услышав эти грубые слова, Энн отшатнулась и сразу вскочила на ноги.

— Питер, ты омерзителен… Как можно так разговаривать с матерью?!

— Так и веди себя как мать! Твое нынешнее поведение вызывает у меня еще большее омерзение. Представляю себе, как вам будет уютно в папином доме.

— В моем доме! — крикнула Энн.

— А твое горе, куда оно делось? От него чертовски быстро не осталось и следа. Вспомни, ты была полубезумной, ты призывала смерть! Где все это? А может, этого никогда не было? И ты просто выжидала?.. Какая же ты лицемерка, мама!

— Я любила папу, ты это знаешь? Я не ожидала, что встречу кого-нибудь, но так случилось, и не требуй от меня, чтобы я отвернулась от своего счастья, — я этого не сделаю! — Энн почувствовала, что у нее сжалось горло, и, когда опять заговорила, слова звучали сдавленно. — Мне просто не верится, что ты можешь так разговаривать со мной, что все это не кошмарный сон.

— А ты чего ожидала, шампанского? — издевательски спросил Питер.

— В одном ты прав, Питер: я наивна — надеялась, что ты порадуешься за меня. — Она встала, чтобы уйти, но не удержалась и, повернувшись к сыну, пустила перед уходом парфянскую стрелу: — Я забыла кое-что сказать тебе, Питер: вдобавок ко всему он еще и грек.

Ее сын схватился за голову.

— Боже всемогущий, это уже слишком! — услышала Энн, быстро выходя из комнаты.

Глава 2

Энн все еще кипела, когда, подъехав к дому, стала отпирать входную дверь. Изнутри до нее донеслась трель телефона, и она прокляла застрявший ключ. Вытащив его наконец из замка, она поспешила взять трубку.

Горько разочарованная, Энн услышала голос дочери:

— Мамочка, что у тебя происходит?

— Если ты поверила Питеру, то ничего не может быть хуже, но если выслушаешь меня, то убедишься, что все хорошо.

— Питер совершенно вне себя.

— Я тоже, Фей. И, упреждая твой вопрос, сразу скажу, что Алекс не у меня на содержании и я не собираюсь от него отказываться. Так что даже не начинай вправлять мне мозги, ладно? — сердито выкрикнула Энн.

— Все в порядке, мамочка, успокойся, — умиротворяюще произнесла Фей. — Но Питер сказал, что ты не хочешь провести с нами Рождество.

— Это неправда, Фей. В нынешнем настроении Питера это было бы немыслимо, а я хочу на праздники быть с Алексом.

— Но мы всегда проводили Рождество вместе!

— Неправда! Вот мы с отцом действительно всегда проводили его вместе, а в последние годы если у тебя или Питера не было интересных планов, то и вы присоединялись к нам. В этом году пришел мой черед сделать выбор. У меня сейчас на примете есть кое-что получше.

— Мамочка, ты, кажется, сердишься, но я ведь ничего такого не сказала.

— Я и в самом деле сердита. Питер наговорил мне ужасные вещи! Это вынуждает меня обороняться. Я хочу только, чтобы ты поняла мою позицию! Питер сказал тебе, что я собираюсь пригласить вас в сочельник на обед?

— Да, но он не думает приходить!

— Вот и прекрасно! У меня тоже нет особого желания его видеть!

— Ты сегодня очень агрессивно настроена. Это совсем на тебя не похоже, мама!

— Допустим, но произошли некоторые изменения, а за ними, вероятно, последуют и другие. Ты придешь?

— Конечно!

— Хорошо, тогда и увидимся.

Энн положила трубку еще до того, как Фей успела что-нибудь добавить. Она чувствовала себя совершенно опустошенной и была не в силах продолжать разговор.

Позже, ложась в постель в своей новой спальне, Энн посмотрела на свои руки, на обручальное кольцо и на другое, с маленьким бриллиантом, подаренное ей Беном по случаю помолвки, — он не мог тогда позволить себе купить более дорогое. Но для нее оно было тогда самым драгоценным кольцом на свете. Она нежно прикоснулась к сверкающему камушку. Медленно сняв оба кольца, она завернула их в бумажную салфетку, положила на дно шкатулки для украшений и закрыла ее.

На следующее утро она стала записывать, что нужно купить и сделать до Рождества. Энн привыкла составлять списки на все случаи жизни. Ей нравилось это делать — записи помогали ей избавиться от сомнений, а в это утро они еще и успокаивали ее. Ее занятие прервал приезд Лидии, сопровождавшийся, как обычно, скрипом тормозов и ревом автомобильного гудка.

— Дай-ка поглядеть на тебя. Боже мой, дорогая, тебе можно дать восемнадцать лет! Просто не верится! — Энн покраснела, смущенная проницательным взглядом подруги. — Значит, он оказался парнем хоть куда, ведь я не ошибаюсь? Как раз то, что тебе было нужно!

— Я и чувствую себя как в восемнадцать. Разве не смешно? В нашем-то возрасте!