Жюльетта Бенцони - Катрин. Книга третья Страница 4

— В таком случае, — пылко воскликнула Катрин, — помогите мне найти его. Пошлите за ним солдат, возможно, он нуждается в помощи…

— Что случилось с храбрым Монсальви, — небрежно спросил Жиль де Рэ, продолжая пристально смотреть на Катрин, которую эта настойчивость стала раздражать.

Пришлось Ла Гиру рассказать о том, что произошло в Руане, и о последующем исчезновении Арно. Он повторил услышанные от Катрин подробности суда над Орлеанской Девой: церковный суд во главе с епископом Кошоном, которого подкупили граф Варвик и кардинал Винчестер, осудил Жанну за колдовство, и она погибла в пламени костра. Ла Гир говорил об этом неохотно, явно пересиливая себя, ибо между ним и Жилем де Рэ никогда не было дружбы. Капитан был много старше, а кроме того, испытывал непреодолимое отвращение к этому фатоватому анжуйцу, кузену хитрого Ла Тремуйя, которому не мог простить казни Жанны Казалось совершенно необъяснимым, почему Карл VII с таким равнодушием отнесся к судьбе Орлеанской Девы, короновавшей его в Реймсе, но Ла Гир в душе был уверен, что. причиной этого были злобные советы и зависть Жоржи де Ла Тремуйля. Догадки Ла Гира были верны.

— Значит, Жанны больше нет! — мрачно сказал Жиль де Рэ. — Мы думали, что это ангел, посланный нам Небом, а она оказалась самой обыкновенной девушкой! Сожгли как колдунью? Она точно была колдунья, и боюсь, как бы Господь не наказал нас за то, что мы последовали за ней!

Пока он говорил, на лице его проступал страх, и Катрин с изумлением узнавала тот самый суеверный, парализующий волю ужас, который прочла на лице Филиппа Бургундского в Компьене, когда она потребовала от него освободить Жанну. Страх перед муками ада, древний ужас перед Сатаной и приспешниками его — колдунами! И вместо знатного вельможи, бесстрашного воина вдруг возникал во всей своей наготе жалкий человек, напуганный суевериями, пришедшими из глубины веков, боязливо отпрянувший при столкновении с непонятным или чудесным, проникнутый тревогой и тоской, которые родились некогда в черных лесах друидов, где за каждым деревом поджидал странника кровожадный языческий бог.

Между тем Ла Гир слушал Жиля де Рэ, сузив глаза чувствуя, как в нем закипает бешенство. Прежде чем Катрин успела вымолвить хоть слово, он с негодованием воскликнул:

— Жанна — колдунья? В это может поверить только такой проходимец, как ваш кузен де Ла Тремуйль. Неужто в вас совсем нет христианских чувств, мессир Жиль? И вы готовы повторять суждение наших врагов и этого продажного епископа?

— Служители церкви не могут ошибаться, — возразил де Рэ тусклым голосом.

— Это вам так кажется! Только предупреждаю вас, господин маршал: никогда, слышите, никогда больше не повторяйте того, что сейчас сказали. Иначе, клянусь Богом, я, Ла Гир, вколочу вам эти слова в глотку!

И Ла Гир яростным движением почти вырвал меч из ножен. Катрин увидела, что глаза мессира де Рэ налились кровью.

Она всегда испытывала неприязнь к этому человеку. Теперь же он внушал ей отвращение. Забыв братство по оружию, он посмел осудить Жанну вслед за церковным судом — ту самую Жанну, с которой они сражались бок о бок и которая вела их от победы к победе! Жиль де Рэ схватился дрожащей рукой за кинжал, висевший на поясе, скрипя зубами и раздувая ноздри, посиневшие от гнева.

— Это вызов? Без всяких причин? Подобного я спускать не намерен…

Ла Гир, не сводя с него глаз, медленно протолкнул меч в ножны, а затем пожал могучими плечами.

— Вызов? Нет, просто предупреждение, которое можете также передать вашему кузену Ла Тремуйлю, заклятому врагу Девы. Он всегда желал ее гибели. И знайте, мессир, для меня, как и для многих других, Жанна была ангелом, посланницей Господа нашего! Господь решил призвать ее к себе, как некогда призвал — с другого лобного места — Сына своего. Господь Иисус явился в мир, чтобы спасти мир, но люди не узнали его… как нынешние люди не узнают Деву, явившуюся для нашего спасения. Но я в нее верю, да верю!

Грубое лицо воина озарилось восторгом, и он устремил взор к окну, словно надеясь вновь увидеть, как блеснет на солнце белый панцирь Жанны д'Арк. Но то была лишь секундная пауза, а в следующее мгновение мощный кулак Ла Гира обрушился на стол, и прозвучали грозные слова:

— Я никому не позволю посягать на ее память!

Жиль де Рэ, возможно, и не смолчал бы, но тут дверь с треском распахнулась под ударом ноги. В комнату вихрем ворвалась Сара в съехавшем набок чепце, опередив на какое-то мгновение бегущего следом солдата. Смеясь и плача от радости, цыганка бросилась в объятия Катрин.

— Малышка моя… деточка! Неужели это ты? Неужели это правда? Ты вернулась…

Черные глаза Сары сверкали, как звезды, а по щекам текли крупные слезы. Она нянчила Катрин девочкой и теперь никак не могла успокоиться, то прижимая свою любимицу, с риском задушить, к пухлой груди, то покрывая ее лицо поцелуями и останавливаясь только, чтобы еще раз взглянуть на нее и убедиться, что это действительно она. Катрин плакала вместе с ней, обе женщины говорили наперебой, так что разобрать было ничего нельзя. Во всяком случае, Ла Гиру это надоело очень быстро, и от его громового рыка, казалось, задрожали стены.

— Хватит обниматься! Успеете еще! Возвращайтесь в монастырь со своей служанкой, госпожа Катрин. А мне надо еще кое-что сделать.

Катрин тут же вырвалась из объятий Сары, и в глазах ее появилась надежда.

— Вы пойдете искать Арно?

— Разумеется. Рассказывайте, как найти эту ферму, около которой вы остановились… и молите Бога, чтобы я что-нибудь нашел. Если я ничего не найду, тогда придется молить Бога за тех, кто попадется мне под руку!

Катрин как могла объяснила, где находится ферма, стараясь не упустить ни малейшей детали и облегчить капитану поиски. Выслушав ее, тот бросил короткое «благодарю», взял шлем и водрузил его на голову одним ударом кулака, затем натянул железные перчатки и двинулся во двор, ступая так легко, словно его тяжелое вооружение было сделано из шелка, однако производя шуму не меньше, чем перезвон всех колоколов собора. Катрин услышала его зычный крик:

— По коням, молодцы!

Трубач подал сигнал, и через несколько мгновений отряд всадников рысью тронулся к городским воротам. Комната заполнилась грохотом от стука копыт.

Когда все смолкло. Жиль де Рэ, стоявший до того совершенно неподвижно, приблизился к Катрин и вновь глубоко поклонился.

— Позвольте проводить вас в монастырь, прекрасная.

Не глядя на него, она отрицательно покачала головой и оперлась на руку Сары.

— Благодарю вас, мессир, но пусть меня проводит одна Сара. Нам о многом нужно поговорить.