Джулия Гарвуд - Благородный воин Страница 4

Ее мысли прервал чей-то кашель. Тяжелое молчание было нарушено. Девушка с трудом оторвала взгляд от закопченных лохмотьев знамени и посмотрела на стоявших перед ней людей. От группы у стола тут же отделился нагловатый рыжеволосый парень и встал перед Элизабет. Оруженосец, решила она: для пажа велик, а для рыцаря молод. Глядя на его самоуверенную ухмылку, девушка чуть не расхохоталась, но, вспомнив, что следует сохранять показное равнодушие, вовремя сдержалась.

Оруженосец заглянул в ее голубые глаза и громко заметил:

– Красивая. Как же ты собираешься лечить нашего господина?

Элизабет промолчала. Честно говоря, она сама не очень-то знала, что ответить. Парень повернулся к товарищу:

– Ее волосы рождены от солнца. Бьюсь об заклад, на ощупь они мягкие, как тончайший шелк. – Он протянул руку, чтобы коснуться ее локона, но пальцы замерли на полдороге: тихий, но властный голос полоснул, как кинжал:

– Тебе надоела жизнь?

Улыбка сползла с лица оруженосца; парень так и остался стоять с приподнятой рукой – чуткое ухо уловило глухое ворчание. Он посмотрел на собак: готовы к прыжку – шерсть на холках встала дыбом, острые, как сабли, клыки оскалены.

Оруженосец побледнел, нахмурился и очень тихо сказал:

– Ты под защитой Ястреба, и я не причиню тебе вреда. Меня тебе нечего бояться.

– Тогда и меня не бойся, – в свою очередь, Элизабет произнесла это так тихо, что расслышал один оруженосец. Девушка улыбнулась, и от его гнева не осталось и следа. Юноша понял, что, хотя солдаты смотрели на них во все глаза, они не разобрали их короткого разговора и его честь была спасена. Он тоже благодарно улыбнулся в ответ. Элизабет подала собакам знак, и волкодавы, успокоившись, забили тугими хвостами по застланному тростником полу.

– Где находится ваш предводитель? – Вопрос был задан обычным голосом.

– Следуй за мной, я отведу тебя к нему, – оруженосец сказал это так, чтобы слышали все.

Элизабет согласно кивнула и направилась вслед за юношей. У лестницы она остановилась, приняла у Джозефа травы и ободряюще улыбнулась старому слуге. Ей пришлось напрячь все душевные силы, чтобы прогнать незваные мысли о прошлом, – память настойчиво рисовала картины, как она бегала по этой самой лестнице с сестрами и братом. Но время оплакивать мертвых еще не настало. Теперь от ее выдержки зависела судьба Томаса.

На первой площадке их встретил рыцарь постарше. Резкие черты его лица выражали явное недовольство, и Элизабет приготовилась к новому столкновению.

– Так ты женщина! Послушай, если ты замышляешь какой-нибудь подвох…

– Подвоха не будет, – перебила воина девушка. – Я сведуща в травах, которые способны исцелить твоего предводителя, и сделаю все, чтобы его спасти.

– Почему ты решила ему помогать? – рыцаря явно терзали сомнения.

– На этот вопрос я не хочу отвечать. – Элизабет ощутила, как ее захлестывают раздражение и усталость, и всеми силами старалась не показать своих чувств. – Так ты принимаешь мою помощь?

Рыцарь минуту-другую не сводил с нее глаз, не в силах избавиться от подозрений, но Элизабет упрямо решила его не успокаивать и выдержала взгляд.

– Собак оставь здесь и пошли, – мужчина почти выкрикнул короткий приказ.

– Нет, – отчетливо произнесла Элизабет. – Они отправятся со мной и никому не причинят вреда, пока я буду в безопасности.

Рыцарь, к ее удивлению, не возразил, хотя по тому, как запустил в каштановые, тронутые сединой волосы длинные пальцы, было ясно, насколько он раздражен.

Они не повернули налево к трем большим спальням. Провожатый вынул из держателя на каменной стене факел и заспешил по коридору направо – прямо к ее комнате.

У входа дежурили два стражника. Заметив Элизабет, оба, как по команде, удивленно вскинули головы. Не без внутренней дрожи девушка переступила вслед за рыцарем порог. Быстро обвела глазами помещение и поразилась тому, что комната выглядела точно так, как в тот день, когда она ее покинула.

Спальня была меньше других, но нравилась Элизабет тем, что из небольшого окна открывался восхитительный вид на лес.

Большую часть стены занимал камин. По обеим его сторонам стояли два деревянных табурета с яркими синими подушками, которые ей сшила сестра Маргарет.

Взгляд скользнул по висящему над камином знамени с изображением двух волкодавов: голубые нити великолепно сочетались с цветом подушек. Еще один тон – ярко-красный – выделял силуэт любимого ястреба. Сердце заныло: Элизабет вспомнила, сколько вечеров они работали с матерью над этим полотнищем.

«Не смей, – остановил ее внутренний голос. – Не время». Девушка тряхнула головой, и этот жест не ускользнул от внимательно наблюдавшего за ней рыцаря.

Он тоже посмотрел на знамя, перевел взгляд на Элизабет и понял, что она пытается скрыть какое-то мучающее ее чувство. В глазах рыцаря промелькнуло любопытство и шевельнулась смутная догадка.

Элизабет, не обращая больше внимания на знамя, повернулась к кровати, где за раздвинутым желто-синим пологом лежал предводитель. Элизабет поразил его рост. Кровать была явно мала для него.

Иссиня-черные волосы разметались по подушке. По непонятной причине даже в своем беспомощном состоянии больной пугал Элизабет, и девушка застыла, изучая его черты.

Рыцарь был красив. Красив и… суров. Внезапно он начал метаться и стонать. Это вернуло Элизабет к действительности, и она положила прохладную ладонь на его покрытый испариной лоб. Молочно-белая рука ярко выделялась на смуглом, обветренном лбу. Прикосновение девушки успокоило рыцаря.

– Горит в лихорадке, – заметила Элизабет. – Давно он в таком состоянии?

Она наткнулась на припухлость над правым виском и аккуратно ощупала все вокруг раны. Соратник раненого стоял рядом и, нахмурившись, настороженно следил за ее движениями.

– Я видел, как ему нанесли удар. Он упал и с тех пор не приходил в себя.

Элизабет сосредоточенно думала, что делать дальше.

– Чушь какая-то, – наконец заключила она. – Лихорадки от удара не может быть, – и, распрямившись, приказала твердым тоном:

– Помоги мне его раздеть.

Не давая возможности воину задать вопрос, зачем ей, собственно, понадобилось раздевать больного, Элизабет сама принялась освобождать раненого от воинского облачения. Поколебавшись, рыцарь взялся ей помогать и начал стягивать кольчужные чулки со вновь впавшего в забытье больного.

Но как девушка ни старалась, она так и не сумела стащить через голову страдальца стеганую, пропитанную потом рубаху и вынуждена была признать свое поражение. Машинально она потянулась к кинжалу, который носила на поясе: придется разрезать ткань, чтобы досуха обтереть пылавшую грудь.