Линда Ли - Во власти любви Страница 4

И жизнь проиграна.

Из дневника Мэтью Готорна

После того дня и последовавшей за ним ночи я не видел эту женщину несколько месяцев.

Не хотел. Для меня был дорог каждый день, когда я не видел ее лица и не слышал ее имени. Драгоценное время текло, как песок сквозь пальцы. Быстро, не причиняя боли.

Именно по этой причине я и отправился в Африку – заглушить боль. И это мне удавалось, во всяком случае, пока. Картины жестокости и нищеты на Черном континенте притупили чувства, и я стал забывать, что было время, когда люди отворачивались при виде моего лица.

Но в тот день, в Африке, Финни Уинслет вернула меня к жизни. И хотя с тех пор прошло много времени, ее лицо мне по-прежнему снится.

Я хорошо помню, как извлек ее из-под обломков. Осмотрел ее раны. Поддерживал в ней жизнь, пока спасатели не пробрались к нам сквозь зеленые заросли джунглей.

Затем ее увезли, но я так ослаб, что даже не смог воспротивиться этому.

Мне никогда не забыть, как я сжимал ее теплое тело в своих объятиях.

Но однажды вечером она, будто выйдя из моих снов, вновь вошла в мою жизнь так же стремительно и нежданно, как и исчезла в тот роковой день. Вот она сидит напротив меня за столом на торжественном обеде в Бостоне, такая же прекрасная и живая.

Одета подобающим образом, будто всю жизнь провела здесь. Она не сказала мне ни слова, не объяснилась, не поздоровалась.

Будто и не встретила меня тогда, в поезде, в Африке.

Но я видел: она узнала меня. Я понял это по ее глазам. Только они и остались в ней неприрученными.

Глава 2

Бостон

Летиция Уинслет сидела в кресле с подголовником напротив Джеффри Аптона, вице-президента металлургического завода семейства Уинслет. Его кабинет хоть и был удобно расположен, но казался мал по сравнению с соседним, по большей части пустующим, что принадлежал сыну Летиции Нестеру, главе весьма преуспевающего литейного предприятия. Но миссис Уинслет знала: Джеффри не тот человек, который станет поднимать шум по мелочам. Его не волновал размер кабинета, его заботило процветание компании.

Металлургический завод, собственность семьи Уинслет, являлся его единственной заботой с той поры, как двадцать лет назад он стал его управляющим. Лучшую кандидатуру на эту должность трудно было бы найти.

Джеффри был статным, седина делала его скорее привлекательным, нежели старым. Он вдовствовал уже много лет. Дети выросли и твердо стояли на ногах. Нестер, три года назад назначенный президентом компании, был, разумеется, главным. Но все, в том числе и Летиция, знали: Джеффри Аптон по-прежнему управляет заводом. И именно к Джеффри она обращалась в случае нужды за советом, деньгами, а также обсуждала с ним семейные неурядицы, о которых не могла поговорить ни с собственным сыном, ни даже со своей матерью Ханной Грейбл, жившей в особняке семейства Уинслет.

Летиция не видела супруга столько лет, что даже подумать страшно. Узнав о его кончине, она вспомнила тот единственный раз, когда Уильям Уинслет навестил ее. Он изменился до неузнаваемости, стал африканцем до мозга костей. Диким, необузданным, странным.

Уильям подхватил ее на руки, понес в спальню и стал срывать с нее одежду. Гасить светильники не пожелал. «Я хочу смотреть на тебя», – прошептал он, едва касаясь ее губами. Когда в памяти всплыла эта картина, плоть ее затрепетала.

Но она прогнала воспоминания прочь. Миссис Уинслет хотела навсегда забыть об Африке и молила мужа вернуться домой. Им, выходцам из лучших семей Бостона, просто нечего делать на Черном континенте. Ее мать – царица здешнего светского общества.

Однако Уильям отказался, сказав, что, если она не вернется вместе с ним в Африку, им придется расстаться.

Летиция не вернулась, и Финни была той ценой, которую ей за это пришлось заплатить.

Финни.

Она свалилась как снег на голову. Совершенно чужая женщина.

Летиция посмотрела в окно, из которого видна была деловая часть Бостона.

– Мне кажется, ничего неприятного в этом нет, – произнес Джеффри, сидевший за столом, слишком громоздким для этой комнаты. Этот стол заказал Нестер, но он ему не понравился, и Нестер велел перенести стол в кабинет Аптона. А у Нестера теперь стоял новый стол, прекрасно вписывающийся в его кабинет.

Джеффри поправил на столе бумаги и перья, закрыл пробкой чернильницу, откинулся назад и продолжал:

– За два месяца пребывания здесь Финни с трудом удалось оправиться после ужасной катастрофы на железной дороге. Так в чем же дело?

Чтобы не встречаться с ним взглядом, Летиция стала разглаживать несуществующую складку на юбке из дорогого кашемира.

– Ну, она… странная.

Джеффри положил подбородок на сплетенные пальцы.

– Что же в ней странного?

– Если хочешь знать, она, едва придя в себя, отказалась от докторов и стала лечиться травами. Весь дом пропах ими. Она утверждает, что эти травы целебны.

– А ты сомневаешься?

– Не в этом дело. Но мне кажется странным, что она постоянно пьет какой-то чай и делает себе примочки и компрессы. – Миссис Уинслет вздохнула. – Впрочем, ты верно заметил: она удивительно быстро пошла на поправку. А теперь решила лечить слуг.

– Каким образом?

– Дает им какую-то бурду от зубной боли и мазь от порезов, отвар от расстройства желудка и настойки от различных заболеваний, будто она только что окончила медицинские курсы, а не вернулась из африканских джунглей. – Летиция положила руки в перчатках на подлокотники кресла. – Прислуга боготворит ее.

– Ну и что тут плохого?

Миссис Уинслет наконец подняла голову.

– Моей дочери место в гостиной, а не в прачечной, где она лечит слуг.

– Дай ей время, Летиция, – произнес Джеффри. – Пусть она привыкнет к Бостону и его нравам.

– Но у нас нет времени! В следующее воскресенье у Брэдфорда и Эммелины Готорн званый обед. Я уже послала записку, что мы будем. – Она буквально впилась пальцами в подлокотники. – Но еще не поздно отказаться от приглашения.

– Глупости. Вот увидишь: Финни докажет, что ты ошибалась. Она будет там самой красивой.

У миссис Уинслет нервно дернулась губа.

– Мне все же удалось подобрать платье, которое ей к лицу. Ведь даже после болезни она черна, как негр. Чтобы придать ей хоть сколько-нибудь приличный вид, уйдет целая банка рисовой пудры.

– Ее кожа лишь слегка отливает золотом, Летиция. И если припудрить ей лицо да еще надеть на нее нарядное платье, она будет просто красавицей.