Патриция Кэбот - Портрет моего сердца Страница 4

— У кого? — презрительно сморщилась девушка. — У местных фермеров-арендаторов? Вряд ли им интересно, употребляю я слово «плотский» или нет.

— Разумеется, не арендаторам, Мэгги, — заметила леди Герберт, — а молодым людям.

— Каким молодым людям? Единственные молодые люди, которые здесь есть, пасут овец и, ручаюсь, знают о «плотском» все, что можно.

— Мэгги! — Анна готова была ущипнуть сестру, лишь бы та замолчала. К несчастью, ей мешал большой живот, а она по опыту знала, что в подобном общении с Мэгги нужна быстрота. Ущипнуть и увернуться от шлепка. — Ради бога!

— Но ведь это так и есть.

— Верно, дорогая, но тебе почти семнадцать. В этом году ты выходишь в свет, и молодым людям, которых ты встретишь во время своего первого лондонского сезона, неинтересно будет выслушивать разглагольствования относительно твоих… влечений…

— Вообще-то, — задумчиво перебила Анну Пиджин, — я не сомневаюсь, что им понравится слушать об этом, только не уверена, что Мэгги следует громко заявлять о…

— Вот именно, — обрадовалась Анна. — Прислушайся к словам леди Эдвард. Если ты собираешься найти в Лондоне мужа, ты должна вести себя как леди…

— Мне не хочется вести себя как леди, — пробормотала Мэгги. — Это означает целый день бездельничать и примерять туалеты, а вечерами слушать нудные разговоры дурацких баронетов.

— Зачем ты ковыряешь дерево? — воскликнула леди Герберт. — Немедленно сядь и выбрось эту грязную палку.

Мэгги уронила палочку, но не села, а прислонилась к ободранному местечку на стволе вишни. Она сама не знала, почему ей неодолимо захотелось выместить свое раздражение на неповинном дереве, но с другой стороны, лучше на дереве, чем на беременной сестре.

— Если ты не хочешь вести себя как леди, Маргарет, то чего же ты хочешь? — шутливо поинтересовалась ее мать.

— Я уже говорила тебе, — вздохнула девушка. — Хочу заниматься живописью, хочу поехать к мадам Бонэр, чтобы научиться этому.

Леди Герберт возвела очи к небу, но Анна не выдержала:

— Мама, об этом не может быть и речи. Академия искусств мадам Бонэр! Мама, ты должна ей приказать, нельзя позволить Мэгги…

— Почему?

Возглас Пиджин прозвучал нетерпеливо и резко, и Мэгги не сдержала улыбку. Леди Ролингз постоянно вступала в борьбу за что-то, сегодня объектом ее защиты была Мэгги.

— Почему не может быть и речи, Анна? Нелепо дать погибнуть такому таланту, как у твоей сестры. Господи, да Мэгги в тысячу раз талантливее глупого художника, которого Эдвард нанял в прошлом году писать мой портрет. Взгляни на цвета. — Пиджин развернула картину к женщинам, чтобы они получше ее рассмотрели. — Она так смешала краски, что каждая светится, точно драгоценный камень. А как она ухватила детские лица… не сравнить с любым дагерротипом!

— Я согласна с тобою, Пиджин, — устало подтвердила леди Герберт. — Но…

— Неужели сэр Артур придерживается старомодных взглядов на образование девушек? — возмутилась Пиджин. — Если это так, я с радостью отправлюсь в Герберт-Парк, чтобы просветить его.

— Дело не только в этом, Пиджин, — торжественно объявила Анна. — Папа не одобряет, когда женщины отдают себя занятиям, не связанным с домашним очагом, а занятия искусством… Да одно упоминание об этом вызовет у него апоплексический удар. И признаюсь, я не могу с ним не согласиться. Просто скандал, какое число девиц отправляется в Лондон, чтобы стать няньками, медицинскими сестрами, учительницами, секретаршами и не знаю, кем еще. Полагаю, они вынуждены делать это, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Но Мэгги? Зачем ей работать? Ей просто хочется, что совершенно нелепо. Ведь единственно достойное предназначение женщины — это материнство.

— Дорогая, — прервала ее леди Герберт. — Мы знаем твои убеждения по поводу важности материнства. Однако ваш отец возражает против отъезда Мэгги, потому что она самая младшая. И единственная, кто пока остался дома. Мы еще не готовы считать ее взрослой.

— Рано или поздно вам придется отпустить ее, — сказала Пиджин. — Я имею в виду, что в следующем сезоне она начнет выезжать в свет.

Леди Герберт страдальчески вздохнула:

— Насколько я знаю Мэгги, ей будет ненавистна каждая минута.

— Разумеется, ей это будет противно, — согласилась Пиджин. — Девушка вроде Мэгги…

— Девушка вроде Мэгги ни минуты не выдержит в Лондоне! — воскликнула сама Мэгги, раздосадованная тем, что все говорят о ней, а не с ней. — Высший свет разорвет ее на клочки, девицы будут издевательски хихикать, потому что она слишком высокая, слишком громко разговаривает и у нее краска под ногтями… Мужчин, если они вообще обратят на нее внимание, отвратит то, что она употребляет слова типа «плотский».

— О нет, Мэгги! — возмутилась Пиджин. — Ты очень хорошенькая, у тебя чудесные темные волосы и огромные карие глаза. Ты гораздо красивее старшей дочери Смитов, а посмотри, как удачно она вышла замуж.

— Какое значение имеет ее внешность? — язвительно заметила Анна. — Едва Мэгги открывает рот, комната пустеет. Она слишком прямодушна.

— Нет, она просто говорит что думает. И всегда так поступала, за это я ее и люблю. — Пиджин с ободряющей улыбкой повернулась к Мэгги, но Анна не собиралась улыбаться младшей сестре.

— Она ляпает первое, что приходит ей в голову, совершенно не думая о последствиях. И чаще всего, когда ее мнения никто не спрашивает.

— Ее откровенность привлекательна, — встала на защиту дочери леди Герберт.

— Матушка, у нее совершенно нет понятия о приличиях. На днях я застала ее, когда она, подоткнув подол юбки… лезла на дерево!

Женщины укоризненно повернулись к Мэгги.

— Мне были необходимы цветы яблони. Для натюрморта, который я писала.

— Маргарет, — вздохнула ее мать, — ты иногда заходишь слишком далеко. Могла бы попросить садовника принести тебе цветущую ветку.

— Я, пожалуй, взгляну, чем занимаются дети, — нервно ответила Мэгги.

— По-моему, дорогая, тебе стоит поступить именно так, — с готовностью подхватила леди Герберт, которая намеревалась после ухода дочери продолжить обсуждение ее характера и будущего.

Вздохнув, Мэгги побрела туда, откуда доносились крики детей. Стоял необычно жаркий для мая день, первый по-настоящему теплый с начала весны, и Мэгги с утра ощущала какую-то истому. Частично ее состояние было вызвано скукой. После того как она закончила детский портрет Ролингзов, ей было нечего делать. Конечно, можно приняться за картину для старой леди Эшфорт, которая мечтала, чтобы Мэгги запечатлела на века двух ее кошек, но девушку такая перспектива не увлекала. То ли дело портреты людей! Надо верно найти выражение лица, передать сходство, не оскорбляя человека… Вот это захватывающе интересно. А кошки… их писать очень легко.