Жаклин Рединг - Белая магия Страница 4

Ноа встал, потёр глаза, потянулся и моргнул несколько раз, пытаясь стряхнуть усталость. Он посмотрел на позолоченные часы на каминной полке. Куда, чёрт побери, делся Тони? Неужели он в своём любовном опьянении отправился в Гретна-Грин, не попрощавшись?

Выйдя в темноту холла, Ноа обнаружил единственную свечу на маленьком приставном столике около лестницы. Решив попрощаться с Тони, и идти домой, Ноа взял свечу и начал подниматься по лестнице. Оказавшись на втором этаже, он направился по коридору к комнате Тони, заметив пробивающееся через приоткрытую дверь мерцание свечи. Подойдя к двери, Ноа взялся за ручку со словами:

— Что же такого в этом письме…

Внезапно прозвучавший выстрел заставил его мгновенно замолчать.

Глава 2

— Тони!

Ноа рванул дверь на себя. Тело его друга в неестественной позе повалилось на стол. Ни единого звука. Ни одного движения. Только ужасная, смертельная тишина.

— О, Боже, нет! — Ноа бросился к Тони. В неровном свете свечи он смотрел, как кровь, стекая с края полированного письменного стола красного дерева, образовывала лужицу на толстом аксминстерском ковре под его ногами. Ноа поднял Тони и застонал при виде изуродованной плоти и обнажившихся костей черепа. Это всё, что осталось от лица его друга.

Позади него на китайских шёлковых обоях, богатых парчовых шторах, зеркале над камином — везде была кровь. На столе стоял полированный деревянный ящик. А на полу лежал, вывалившийся из безвольной руки пистолет, который Тони направил против себя.

Ноа услышал быстро приближающиеся шаги. Горничная и дворецкий Уэстман были первыми, кто вошёл в комнату. Девушка закричала при виде развернувшейся сцены. Уэстман оцепенел.

— Пошлите за врачом, — резко бросил Ноа рыдающей девушке, хотя и понимал, что врач его другу уже не поможет. Тем не менее он чувствовал себя обязанным что-нибудь предпринять. Ноа продолжал прижимать к себе безжизненное тело, ошеломлённый жуткой действительностью, и осознанием того, что его лучший друг только что покончил с собой.

Горничная уставилась на него огромными от страха глазами:

— Но, милорд…

— Проклятие, женщина, иди!

Она бросилась из комнаты, спеша выполнить его приказ.

Ноа закрыл глаза, борясь с ужасом происходящего и покачивая друга в своих объятьях. «О, Боже, Тони, почему? Зачем ты сделал это?»

— Милорд?

Подняв вгляд, Ноа увидел всё ещё стоявшего в дверном проёме Уэстмана. Лицо дворецкого стало такого же пепельно-белого цвета, как и его парик. Ноа знал, что Уэстман ждал от него своего рода указаний, приказ, который тот мог бы выполнить. Но Ноа был не в состоянии что-либо делать, он сам едва дышал.

Наконец Уэстман заговорил:

— Возможно, будет лучше, если вы положите лорда Килли на пол, милорд.

Уэстман был прав, а его слова помогли выйти Ноа из охватившего его оцепенения. Он кивнул и начал медленно опускать мёртвое тело на пол. Руки Тони безвольно скользнули вдоль тела, тяжело осешего на ковёр. Ноа изо всех сил старался не смотреть на изуродованное лицо друга. Он хотел, должен был помнить Тони таким, каким тот был раньше: весёлый, беззаботный друг его юности, а не эта трагическая маска, не имевшая ничего общего с человеком, которым он когда-то был.

К счастью, Уэстман быстро накрыл тело тяжёлым покрывалом с кровати, пока Ноа медленно поднимался на ноги. Он рассеянно смотрел на импровизированный саван. Иденхоллу казалось, что его рубашка, руки, каждый дюйм тела были покрыты кровью. Кровью Тони.

Осознание оглушило его, как удар. Тони совершил самоубийство. Это было караемое законом преступление, исключающее возможность похорон в освящённой земле. Тони должен быть похоронен на перекрестке, без надгробного камня. Дальнейшим унижением станет кол, который забьют ему в сердце, в архаичной и глупой попытке не дать бродить неприкаянной душе грешника. Род Килли будет обесчещен, а Тони запомнится как виновник этого. И Сара, милая, невинная Сара, останется ни с чем: без семьи, без средств, и, вероятнее всего, без собственности, так как согласно закону, всё, что принадлежало самоубийце, будет конфисковано.

Ноа понимал, что он никогда не позволит этому случиться.

— Уэстман, — сказал он, тихим, но твёрдым голосом, — приведите кабинет внизу в порядок и возвращайтесь сюда. Вы будете мне нужны как свидетель.

— Да, милорд, — ответил Уэстман. Опыт лет, которые он прослужил дворецким, научил его не задавать вопросы даже относительно странных приказов.

Когда Уэстман удалился, Ноа медленно обошёл тело Тони и направился к письменному столу. Открыв, стоявший на столе ящик с пистолетами, он достал и разложил всё, что в нём было, затем взял рожок с порохом и высыпал какую-то часть содержимого на поверхность стола. Сердце Ноа неистово билось, а руки дрожали, пока он продолжал создавать картину, вызванную скрыть случившееся.

Когда Ноа отступил, чтобы оценить плоды своих усилий, он почувствовал, что его начало трясти. Его руки, ноги, каждую частичку тела било крупной дрожью, как если бы он стоял раздетым на улице в самую холодную зимнюю ночь. Он мог думать только об одном: Тони мёртв. Тони покончил с собой. А он, Ноа, не был рядом, чтобы предотвратить это. Они так долго шли по жизни вместе, что ему казалось, будто какая-то жизненно-важная часть его самого внезапно исчезла. И Ноа понимал, что уже ничто в его жизни никогда не будет таким же как прежде.

Ноа опустил взгляд к полу и увидел что-то белое на тёмном фоне ковра, почти скрытое под столом. Листок бумаги. Он поднял его и быстро пробежал глазами по строкам:

«Милорд, виконт Килли,

я пишу, чтобы сообщить Вам, что не приду на назначенную на этот вечер встречу. Ни сегодня и никогда в будущем. Я пришла к выводу, что поддерживать нашу связь более не в моих интересах, и поэтому разрываю её. Любая Ваша попытка связаться со мной, письменно или же посредством личной встречи, будет бесполезной и приведёт лишь к тому, что Вы и Ваше имя будут публично опозорены. Примите к сведению, что я настроена очень решительно, и расценивайте это письмо как немедленный разрыв наших отношений. Любой ответ на это письмо не желателен».

Она не подписала письмо, а проставила только одну начальную букву «А». Но кто был автором письма, не вызывало сомнений.

Ангел.

Идеал.

Мерзавка.

Ноа задышал медленнее и глубже, пытаясь подавить поднимающуюся в нём волну безумного гнева, когда он ещё раз перечитал так бездумно написанные ненавистные слова. Любая попытка будет бесполезной. Позор. Ответ не желателен. Ясно, доходчиво, смысл написанного нельзя было посчитать непонятным или спорным. Она играла с Тони, использовала его, а теперь, когда он ей стал больше не нужен, покончила с ним. Тони был для неё ничем иным как временным развлечением. Мысли и чувства путались, быстро сменяя друг друга в голове Ноа. Он сложил письмо и решительно засунул его в карман своей куртки.