Джулия Берд - Романс о Розе Страница 4

– Не вижу необходимости. Замужество мало что даст, напротив, поставит под угрозу отчуждения то, чем я дорожу более всего на свете – этот дом. Я давно уже достигла совершеннолетия, значит, Корона не может претендовать на опекунство надо мной. Но мне придется делить власть с мужем. Зачем же мне это?

– Зачем? – переспросил Тедиес, негодующе стукнув тростью об пол. – Затем, что женщина не может управлять поместьем таких огромных размеров!

– Да неужели? – Розалинда сверкнула глазами. – А вот королева Елизавета управляет целой страной без помощи – или помех – со стороны супруга.

Шестидесятилетний придворный собрался было спорить, но тотчас сник, предвидя поражение. В глазах его мелькнула растерянность.

– Вам, видимо, придется смириться, Тедиес, – сказала Розалинда с улыбкой. – Замуж я не выйду никогда.

Нервно потеребив жабо камзола, чересчур претенциозно украшенного драгоценными камнями, дядя взялся за седые, стриженные щеточкой усы.

– Ну же, Франческа, уговорите свою подругу.

– «Никогда» – это очень долго, – мягко заметила Франческа.

– Я знаю. – Розалинда взяла виконтессу за руки и вгляделась в аметистовые глаза в поисках прежнего понимания. – Но я просто не смогу выйти замуж, сердце мое. Разве ты не знаешь? Заходясь от гнева, я бросаюсь острыми и тяжелыми предметами. Мой муж умрет прежде, чем солнце взойдет после нашей свадьбы.

Запрокинув голову, Франческа заливисто засмеялась, да так заразительно, что Розалинда тоже не удержалась от смеха.

– Да, Дрейк не раз только чудом оставался жив. – выдавила Франческа, промокнула глаза платком и снова рассмеялась.

Розалинда вздохнула:

– Жаль промахнулась. – Она задумчиво расправила складки шелкового платья. – Но давайте вернемся к вопросу о замужестве и покончим с ним раз и навсегда. Уж ты-то не новичок в этом деле, Фрэнни.

– К сожалению, – с грустью признала Фрэнни, но появление Хэтберта, дворецкого Розалинды, заставило ее замолчать. Пока лысый, исключительно педантичный слуга разливал по бокалам вино, Розалинда вспоминала историю замужества Франчески.

В свои тридцать три года Франческа уже пять лет как вдовствовала. Этому счастью предшествовало четырнадцать лет брака с виконтом Халсбери, который был на пятьдесят лет старше своей жены. Насколько было известно Розалинде, этот брак был организован алчным и безответственным опекуном на основе жестоких законов опекунства.

Дело в том, что с потерей отца любой не достигший совершеннолетия ребенок переходил под опеку Короны. Не обладающая состоянием, чтобы выкупить опекунство, мать не имела вообще никаких прав. Ребенка у нее отбирали и фактически продавали самому богатому опекуну, который содержал подопечного до тех пор, пока не появлялась возможность организовать наиболее выгодный для себя брак.

Франческа никогда не сетовала на то, что безжалостные законы навязали ей мужа-старика, но Розалинда прекрасно чувствовала все ее душевные раны.

– Знаешь, Фрэнни, я подумываю о том, чтобы написать пьесу, разоблачающую варварство системы опекунства.

Франческа грациозно приняла фужер, поданный ей Хатбертом, и пригубила.

– О, ты по-прежнему пишешь!

Тедиес фыркнул:

– Я пытался убедить ее, что это не женское занятие.

– Было до сих пор, – подчеркнула Розалинда.

– Более ничего не желаете? – между тем спросил дворецкий.

– Нет, благодарю.

И Хатберт закрыл за собой дверь.

– Не буду утомлять тебя подробностями моей горестной истории, Розалинда, – продолжила Франческа. – Лучше расскажи о себе. Почему все-таки ты до сих пор не вышла замуж?

– Не потому, что не пыталась. Отец впервые обручил меня в возрасте одиннадцати лет. Ты помнишь, Фрэнни?

– Да, бедный малыш Бартоломью, сын графа Блейна. Он умер от горячки вскоре после церемонии обручения.

– Потом был старший сын сэра Саймона Вейна, – подсказал Тедиес и тотчас вздрогнул, вспомнив о страшной смерти ребенка. – Запутался в стременах на охоте в Берги.

– Бедняга Уильям! – Розалинда поморщилась. – Многообещающая была партия… Потом появился Роджер Итон. Он стал бы следующим графом Паддингтоном, если бы не эта отвратительная дуэль.

– Да-да, – подхватил Тедиес. – Роджер был преданным поклонником. Красивый, прекрасно владел шпагой… Но очень уж близко к сердцу принял кокетство невесты и в итоге вызвал на дуэль солидного человека. Поистине прискорбный конец.

– Бедный Роджер, – горестно вздохнула Розалинда.

– Затем ее благосклонности искал сэр Генри Холл, – продолжил Тедиес. – Он погиб в море.

– И граф Оксборо, – задумчиво протянула Франческа. – Ты писала мне о нем. Он был очень богат.

– И очень невезуч, – заметил Тедиес. – Он крайне не вовремя вырос перед мчавшейся стрелой каретой. За Оксборо последовал…

– Прошу, дядя, – умоляюще сказала Розалинда. – Нужно ли вспоминать смерть каждого в мельчайших подробностях?

– Да почти уже все! Всего семь.

– Семь помолвок. Семь смертей, – прошептала Розалинда. Она никогда не стремилась выйти замуж, и порой смерть обрученных с нею мужчин казалась ей знаком того, что ей не следует этого делать. И потом, ей было неловко от такого оборота событий, да еще ее терзало чувство вины. – Я не могу осуждать отца за столь усиленные старания. Просто он не хотел, чтобы в случае его смерти я перешла под опеку Короны. Ведь именно такая судьба выпала на твою долю, Фрэнни. Увы, если бы он только знал, к чему приведут его искренние намерения! Нет ничего удивительного в том, что сейчас никто даже подойти ко мне не осмеливается. – Вздохнув, она добавила: – Но может, оно и к лучшему. Никто не захочет взять меня в жены, поскольку бытует мнение, что на мне лежит проклятие.

– Если только королева не решит, что тебе пора замуж, – зловеще заметил Тедиес.

– Королева? – Опешив, Розалинда обернулась к нему. – Но ведь именно она заточила сэра Уолтера Ралея в Тауэр за то, что тот осмелился жениться на одной из ее придворных дам.

– Да, даже в Богом забытом Йоркшире я слышала о желании Елизаветы, чтобы каждая женщина ее двора была так же одинока, как и она, – заметила Франческа.

– Воистину. – Тедиес вытащил мешочек с табаком и стал набивать трубку. – Хотя и непонятно почему. Королеве-девственнице давно пора было с кем-нибудь спариться. Ведь теперь плод ее чрева отнюдь не молодая сливка, а сушеный чернослив, и вряд ли на нее отныне кто-нибудь позарится.

От неожиданности Розалинда поперхнулась и с трудом откашлялась.

– Какое непочтение, дядя!

– Непочтение? Ты называешь меня непочтительным? – Крошечные вены на его бледных щеках потемнели, и Розалинда поняла, что сейчас последует нравоучение. – Право, я уважаю королеву так, словно она – святая, ниспосланная на землю, – начал Тедиес, ненароком впадая в комичную патетику. – Я боготворю ее больше, чем Ралей, Лесестер и Бергли, вместе взятые. Я был там, когда…