Констанс О`Бэньон - Рыцарь Золотого Сокола Страница 4

— Королева Фелисиана нужна была Его Величеству живой. Ее смерть может нам дорого стоить, — пробормотал один из рыцарей, растерянно глядя то на мертвую королеву, то на лорда Эксетерского.

— Ничего, король Генрих простит нас, конечно, если мы привезем ему принцессу Джиллиану, — прорычал лорд Эксетерский. — Обыщите замок! Допросите всех, всех до единого — и вы обязательно найдете того, кто ради спасения собственной шкуры расскажет нам правду!

Лорд Хэмфри с сэром Джеймсом ехали всю ночь и почти весь следующий день, часто меняя лошадей.

Скоро они передадут маленькую принцессу самой королеве Элинор, и она надежно спрячет ее от жестокого короля Генриха, а заодно и от его злейшего врага, Людовика Французского.

1

Колокольный звон, доносившийся из монастыря Скорбящей Богоматери, плыл над утопающей в зелени долиной и небольшой уэльской деревушкой в ее конце.

Надвинув на самые брови плат, чтобы хоть немного защититься от летнего дождя, в сторону обители по узкой проселочной дороге быстро шла молодая девушка. Видимо, она очень спешила.

Неподалеку от монастырской стены она остановилась и попыталась хоть как-то отчистить свое платье. Увы, ее усилия ни к чему не привели: белый подол был безнадежно забрызган дорожной грязью. Обреченно вздохнув, она отправилась дальше.

Синие глаза девушки то и дело с опаской взглядывали в сторону монастырских ворот, душа ее была исполнена искреннего раскаяния. Она опять пропустила утренние молитвы, матушка настоятельница наверняка станет ее бранить. И поделом. В этом месяце она уже второй раз проявляет постыдное небрежение к своим обязанностям.

Привстав на цыпочки и с трудом дотянувшись до внутренней щеколды, она отворила тяжелую деревянную калитку, проскользнула в сад и огляделась: кажется, ее никто не видел. Пожалуй, если войти через черный ход и пробраться прямиком, в свою келью, вполне можно остаться незамеченной.

Впрочем, надежды на это было мало: матушка настоятельница имела способность узнавать все и всегда. Ничего не удавалось скрыть от ее всевидящего ока.

К этому времени дождь перестал, и пробившийся сквозь тучи солнечный луч позолотил стволы деревьев и мокрую зелень целебных трав. Завидев садовника Хэмфри, следившего за ней с ласковой улыбкой, девушка вздохнула чуть свободнее.

Из всех обитателей монастыря Хэмфри был самым близким для нее человеком. Чем бы он ни был занят, ради нее он всегда готов был отложить работу. Когда с ней случались неприятности или просто выпадал неудачный день, она искала его, зная, что он ее терпеливо выслушает и охотно даст ей необходимый совет или просто посочувствует.

По правде сказать, сэр Хэмфри испытывал сейчас немалое смущение, глядя на нее, он видел совсем другое время, другую страну и другую женщину.

Много лет назад его любовь к королеве Фелисиане переросла из телесного влечения в безграничную и самоотверженную преданность. Теперь это чувство, давно ставшее частью его самого, безраздельно принадлежало этой девушке, почти девочке — для всего монастыря просто Джилли.

Прошло уже четырнадцать лет с той незабываемой ночи, когда два рыцаря с маленькой принцессой Джиллианой на руках постучались в тяжелые ворота монастыря Скорбящей Богоматери. Убедив матушку настоятельницу, что лучшего садовника ей не найти, сэр Хэмфри таким необычным образом сдержал данное королеве Фелисиане слово и остался рядом с принцессой, правда совсем в ином качестве.

Порой сходство Джилли с покойной королевой внушало ему почти суеверный страх. Тот же безукоризненный, чуть суженный книзу овал лица, те же полные губы, изогнутые дугой брови, ясные синие глаза, обрамленные длинными ресницами, — каждая ее черта была безупречна, словно высеченная рукою вдохновенного скульптора, и каждая напоминала мать. От отца ей достались лишь черные, как вороново крыло, волосы.

— Поторопитесь, госпожа Джилли, — сказал сэр Хэмфри, отогнав нахлынувшие воспоминания. — Матушка Магдалина уже справлялась о вас.

Девушка жалобно взглянула на садовника. Он был настоящий великан, широкоплечий и широкогрудый, с рыжими волосами и веснушчатым лицом.

В его серых глазах — во всяком случае, когда он разговаривал с ней — прыгали веселые искорки.

Иногда Джилли казалось, что судьба по ошибке забросила его в этот монастырский сад: для простого садовника он был, пожалуй, чересчур учен. Тогда она представляла себе, что перед нею совсем не садовник, а благородный рыцарь, которого неведомый злой рок заставил искать прибежище у Скорбящей Богоматери.

— В этот раз меня уж точно накажут. — Она виновато показала ему букет луговых цветов, несколько помятый. — Вот, собирала цветы над обрывом и совсем забыла о времени. Это для сестры Сесилии. Она до сих пор больна, вот мне и захотелось хоть немного ее порадовать.

— Не бойтесь так матушки Магдалины, — улыбнулся Хэмфри. — Даже упрекая вас, она печется лишь о вашем благе.

— Не в том дело, что я ее боюсь. Но мне так хочется угодить ей, заслужить ее похвалу… А получается, что у нее от меня одни только огорчения. Она, верно, считает меня насквозь порочной ветреницей: я слишком часто забываю свой долг перед Господом. Неужто я и правда такая скверная? Я все время хочу исправиться, но у меня почему-то ничего не выходит.

Сэр Хэмфри невольно улыбнулся наивности ее слов и покачал головой. Она и понятия не имеет о том, что такое порок, слава Богу.

— Вы — скверная, госпожа Джилли? Пустое, не наговаривайте на себя! Мне не раз приходилось видеть вашу доброту и великодушие к ближним. А как безропотно вы исполняете все возложенные на вас обязанности! Право, вы к себе чересчур строги.

Уголки ее губ печально опустились.

— Ах, не знаю. — Она скинула на него ясные синие глаза. — Вчера я опять просила у матушки настоятельницы разрешения постричься в монахини, и она опять мне отказала. — Она говорит, что монашеская келья не для меня. Скажите, Хэмфри, я что, правда настолько испорчена, что не могу даже стать монахиней?

— Да нет же, госпожа Джилли! Но матушка настоятельница мудра и говорит истинную правду монашеская келья не для вас. Это не ваш путь.

— Что же тогда для меня? И для чего я?

— Имейте терпение, настанет день и час, и вы все узнаете, — мягко ответил сэр Хэмфри. — А пока что вы должны веровать и ждать.

— Я только и делаю, что верую и жду. А время проходит впустую! — Она оглянулась на резную дверь часовни. Из-за двери послышались слаженные высокие голоса. Теперь уже можно было не спешить: богослужение началось.