Джоанна Мэйкпис - Баронесса де Тревиль Страница 4

— К счастью, нет. Семья уехала на свадьбу в Лестер, а слуги укрылись в ближайшем лесу, но грабители унесли все ценные вещи, а дом подожгли. Маловероятно, что в нем можно будет жить этой зимой. Гизела, послушайся отца! Сейчас опасно удаляться от владений без соответствующего сопровождения. Эти беспорядки продолжаются чересчур долго. Пора призвать Мейджера к суду. Все в графстве знают, что он виновен в грабежах.

Сэр Уолтер с сожалением покачал головой.

— Этот хитрец запутывает следы и отрекается от сообщников, если тех ловят. Король же слишком занят, подавляя непрекращающиеся мятежи, и у него нет времени заниматься нашими клочками земли. На юге дела обстоят еще хуже. Говорят, что там зверски истязают торговцев, заставляя их признаться, где они прячут богатства, монахинь насилуют, священников убивают, а церкви грабят. Никто уже не доверяет соседу. А король и его двоюродная сестра Матильда note 3 никак не могут прийти к согласию.

На это Гизела решительно заявила:

— Папа, ты говорил, что все поклялись в верности леди Матильде по приказанию ее отца, покойного короля Генриха note 4. Но почему бароны не держат слова? Это из-за того, что она женщина?

— Но ее поддерживают многие, — не согласилась с отцом Гизела. — Роберт Глостер, ее сводный брат, признал Матильду королевой.

Сэр Уолтер поджал губы.

— Да, это так, и поэтому борьба за престол все эти годы не прекращается. Не верится, что Матильда сядет на трон. К сожалению, на старшего сына короля, Юстаса, мало надежд. Он беспомощный и безответственный человек. Стефан — замечательный воин, но слишком уж благородный в своих поступках, себе же во вред. Королю, чтобы преуспеть, следует быть безжалостным. Люди устали от войны, и бароны скоро могут заключить приемлемый договор со сторонниками Матильды ради благополучия королевства. Ходят слухи, что король болен. А тем временем мы продолжаем страдать от таких, как Мейджер, которые наживаются на беспорядках.

— Вы думаете, что де Тревиль сможет навести порядок в графстве? — спросил Кенрик.

— Барон — младший сын из знатной нормандской семьи. Он верно служил королю. Как говорят, это умелый и жесткий начальник.

— Не слишком ли он молод, чтобы заслужить подобную славу? — сказала Гизела. — Я, правда, не разглядела его лица — он был в доспехах и шлеме.

— Ему, должно быть, около тридцати, — ответил сэр Уолтер. — Говорят, он суров, но справедлив.

— Это не предвещает ничего хорошего для Сигурда, — мрачно заметила Гизела.

Кенрик встал и вежливо поклонился хозяину.

— Мне пора возвращаться в Аркоут. Мама очень беспокоится, когда я опаздываю.

— Я понимаю, — пробормотал сэр Уолтер. Гизела поднялась со скамьи.

— Я провожу тебя до конюшни. Моя лошадь сегодня утром захромала. Надо проверить, осмотрели ли ее конюхи. — И Гизела накинула на плечи плащ.

Старший конюх заверил госпожу, что у лошади нет ничего страшного.

Из конюшни Кенрик и Гизела вышли вместе. Молодой человек, как всегда, рядом с Гизелой чувствовал крайнее возбуждение. Он давно попросил бы ее руки, но не делал этого из-за матери, которая после смерти отца Кенрика вот уже два года болела и не отпускала от себя сына, требуя к себе постоянного внимания. Для сильного, здорового и красивого Кенрика это становилось все более утомительным. Кенрик глядел на цветущую Гизелу и мысленно сравнивал ее с болезненным, бледным созданием, ожидающим его в Аркоуте.

Он видел, что Гизела уже созрела для замужества, и, если он не поторопится, его могут опередить. Надо сегодня же поговорить с матерью о женитьбе… или завтра утром, если она рано удалится в свои покои. Кенрику очень хотелось привести Гизелу в Аркоут хозяйкой, но он знал, что постоянные ссоры между двумя женщинами будут неизбежны.

Он уехал, и Гизела с улыбкой смотрела ему вслед. Кенрик такой добрый! Он никогда не поступил бы грубо с Олдит и с Сигурдом.

Она часто размышляла о том, что Кенрику, который последнее время частенько заезжал в Брингхерст под разными предлогами, пора бы сделать ей предложение. Гизела уже представляла свою жизнь в Аркоуте с внимательным и обожающим ее мужем, и мечты эти были очень приятны.

Ей нравился Кенрик с его открытым взглядом серых глаз, вьющимися каштановыми волосами. Он был молод — всего двадцать лет. Не очень высокий, он был весьма складно сложен и мускулист, умел хорошо драться и владеть оружием. Несмотря на удаль, Кенрик никогда не хвастался и не был злым по натуре.

Правда, Гизела находила Кенрика слишком слабым со слугами и слишком уступчивым с леди Идгит, своей требовательной матерью. Когда она станет его женой, то осторожно подскажет ему, как следует управлять Аркоутом.

Ален де Тревиль прошел в зал Элистоунского замка и крикнул своего оруженосца Юона. И только потом остановился, увидев, как с кресла у огня поднимается гость.

— Рейнальд! — воскликнул он. — Как я рад тебя видеть! Ты прибыл по поручению короля?

Друзья обнялись, и Ален вскрикнул. Рейнальд де Турель с беспокойством сделал шаг назад.

— Ради всех святых, Ален! Ты ранен? На тебя напали?

Ален де Тревиль устало опустился рядом в кресло.

— Не совсем так. — Он поморщился. — Меня втянули в перебранку арендаторы, воспротивившиеся очистке местности в лесу, а один из них настолько разозлился, что решил меня убить.

— Господи Всевышний! Приведи сейчас же сюда этого знахаря-еврея и принеси теплой воды и полотенца. Твой господин ранен! — крикнул де Турель юному оруженосцу, который в ужасе уставился на кровь, проступающую сквозь повязку на руке своего хозяина.

Мальчик поспешно убежал, а де Тревиль откинулся в кресле, скривившись от боли.

— Встань, — сказал Рейнальд де Турель. — Я помогу тебе снять кольчугу. Как это могло случиться? Тебя хорошо охраняют, я надеюсь?

Де Тревиль послушно встал и при помощи друга освободился от доспехов. В нескольких словах он объяснил де Турелю, что произошло.

— Я не могу винить своих людей — их застали врасплох. Да и я не ожидал нападения. Благодарение Богу, что я услыхал шаги по опавшей листве и успел вовремя обернуться, хотя мальчишка двигался бесшумно, словно кошка. Иначе он ударил бы меня ножом в спину или в шею. Я запер его в караульной.

— Тебе следовало бы тут же повесить его в назидание остальным крестьянам, — сказал де Турель.

— Я смогу это сделать после суда, но боюсь, что некая леди останется недовольна. Она и так считает меня нормандским варваром и деспотом.

— Что это за дама?

— Ох, я забыл тебе об этом рассказать. Мальчишку защищала молодая особа, эдакая злючка, дочь моего ближайшего соседа мадемуазель Гизела Брингхерст. Ее больше волновала судьба малолетнего преступника, чем моя жизнь. Она заявила, что во всем виноват я, так как настаивал на своем праве сюзерена.