Виктория Джоунс - Странное наследство Страница 4

Но скоро все изменится в кулуарах и залах увеселительного заведения. Синюшным табачным дымом заволочет потолок и часть эстрады. Полуголые девицы с блудливыми глазами будут неестественно хохотать и взвизгивать, отбиваясь от слишком назойливых, но не слишком обеспеченных клиентов и обхаживая денежных и щедрых. Взгляды бармена и крупье станут беспокойными, подозрительными и напряженными. Оркестр заиграет на полную мощность, чтобы заглушить пьяный гомон во всех помещениях. И, кажется, даже рулетка будет кружиться с громким, почти что колокольным звоном, заранее отзванивая панихиду по деньгам посетителей и их опустевшим карманам. И шарик понесется по кругу, не постукивая, а громыхая, будто оторвавшееся от повозки или фургона колесо по булыжной мостовой.

Когда веселый гомон и шум достигнет своего апогея, Берни Дуглас возьмет какую-либо девицу и поднимется с ней на второй этаж, где проведет время в интимных утехах, утоляя вечную жажду своей сильной плоти. Он не имеет постоянной женщины и потому как всякий нормальный, хорошо зарабатывающий холостяк, щедр и добродушен с проститутками и просто случайными девицами. Чаще других он выбирает Молли, длинноногую блондинку с замашками искушенной в любви девушки. Молли, конечно, болтлива, но Берни Дугласу нравятся ее преувеличенные восторги по поводу его мужских достоинств, возможно, этим он и руководствуется в выборе подруги на вечер. К тому же Молли весьма изобретательна в любовных играх. Если честно признаться, то желание страстных утех практически не покидало его сильное тело более, чем на пару часов. Вероятно, потому что он пока еще молодой, здоровый холостяк, не обремененный семейными заботами. К мужчинам более преклонного возраста, впустую проводящим время в баре и роняющим слюни от вожделения, когда полуобнаженная фигуристая девица позволяет им дрожащими пальцами засовывать бумажные купюры в ее лифчики и трусики, Берни снисходителен, но для себя подобных утех он не признает. Смотреть на обнаженное женское тело и не иметь возможности наслаждаться им — то же самое, что целоваться через стену!

Оставив Презента возле коновязи и расплатившись с конюхом, Берни Дуглас вошел в еще не очень шумный салун. Намереваясь побыстрее разделаться со своим дружком, который весь день причинял ему некоторое неудобство и создавал ощущение тяжести внизу живота, Берни нашел взглядом Молли и, сделав ей условный знак, пошел по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, где были расположены номера.

Девушка догнала его в длинном, еле освещенном коридоре с длинной ковровой дорожкой. Сплетя свои красивые руки с руками молодого человека, она прижалась к его спине пышной грудью, стараясь шагать след в след. Берни это понравилось. Он сразу же возбудился и ласково хохотнул:

— Ты моя выдумщица!.. Иди ко мне, дорогая! Помоги ему немножко!

И прямо здесь, в коридоре, он сбросил с проститутки башмачки на каблучках и сразу же попытался овладеть ею. Его раззадоривали такие ситуации, где бы они ни происходили — в коридоре, на уличной скамье или перед раскрытым настежь окном — во всех подобных случаях он возбуждался моментально. Но Молли вывернулась и, неслышно ступая в одних чулках по ковру, распахнула дверь номера, кокетливо шепнув:

— Берни Дуглас, ты такой баловник! И безобразник! Но ты мне очень и очень нравишься, дорогой! — и страстно застонала, нетерпеливо расстегивая широкий ремень брюк и впиваясь своими яркими, припухшими от желания губами в парня. Ее горячий язык проник в его рот, сплелся с его языком. Шелковистая кожа живота коснулась его возбужденного члена… Берни закрыл глаза от сладостного предвкушения. Руки его, сильные, грубоватые и требовательные, скользили по всем закоулкам тела Молли, проникли в самое горячее и сладостное местечко. Девица неспешно и бережно выпростала из брюк холеными пальчиками его возбужденную плоть. И… О, Боже!

— О-у! — изумленно воскликнула Молли. — О-у! Берни! Берни Дуглас! Что такое?

Берни с трудом приходил в себя. Он опозорился! Опозорился перед Молли! Первый раз в жизни опозорился перед проституткой!

— Не знаю, Молли! Прости, Молли! Возможно, я переутомился! Ничего страшного! Мы сейчас повторим! Потерпи немного, детка!

Перевозбудившись, Берни разрядился прямо в ладошку и на крохотную юбочку Молли. Девица недовольно отпрянула. Открыв кран умывальника, она принялась полоскать руки и тщательно замывать свою коротенькую шелковую юбочку с блестками.

— Причем тут повтор, Берни Дуглас? Ты испачкал мне юбку! — возмутилась расстроенная Молли и недовольно пробормотала: — Ты же был у меня вчера, дорогой! Откуда могло столько накопиться?.. О ком ты думал? Явно, не обо мне! — девушка бранилась и распаляла себя.

— Прекрати причитать, Молли! Заткнись! — Берни несдержанно рявкнул. Он чувствовал, что злится на себя. Ведь стоило ему, обнимая Молли, закрыть глаза, как в его сознании возникла совершенно другая картина: Олив сидит верхом на своей Лили, сжимая в руках поводья и недовольно глядя на Берни своими синими глазищами! Пронзительный взгляд этих укоряющих и презрительных глаз трудно выдержать!.. И Берни Дуглас чувствует свою вину перед мальчишкой! Словно это вовсе и не мальчишка, а его, Берни Дугласа, невеста или младшая сестра. У него снова и снова появилось ощущение, что его одурачили, ввели в заблуждение!

Но при чем тут его вина и такая постыдная разрядка!? Да еще в номере у Молли! Завтра эта болтливая девица раззвонит о его конфузе по всему публичному дому! Хорошо еще, что быть здесь, в Райфле, осталось совсем немного! Необходимо дожать Оливера!.. Дожать? Берни понимал, что чересчур хватил с этим своим «Дожать». Пока что Оливер дожимает его! И планомерно добивается того, что ему, опекуну чужого подростка, придется однажды согласиться с условиями своего подопечного.

— Молли, дорогая, мы немного отдохнем и повторим все! — Берни Дуглас попытался приласкать девушку. Приведя себя в порядок, она стала помогать ему: целовала, шептала нежные и ласковые слова, тонким перышком водила по ногам. Но ничего не получалось! Плоть Берни Дугласа отказывалась напрягаться и принимать боевое положение. Промучившись около часа, недовольные друг другом, молодые люди поднялись.

— Извини, Молли! — Берни отвернулся в сторону, достал бумажник и рассчитался с проституткой по двойной таксе. Не имея желания спускаться в салун, он с грохотом поднял оконную раму, вылез на лестницу, опоясывающую верхний этаж, и уже отсюда попрощался с разочарованной девицей: — До завтра, Молли! До завтра, дорогая!

В городке Райфл у Оливии и ее бабушки имелось кое-какое хозяйство, которое девушке хотелось сохранить в неприкосновенности. Миссис Гибсон была и помощницей, и кухаркой, и экономкой у местного доктора-холостяка, единственного лекаря на много сотен миль. За помощью к нему обращалась вся округа, даже здоровяки подобные Берни Дугласу. В особенности — после посещения публичного дома, расположенного неподалеку. Оливия еще с детства была осведомлена о том, что все мужчины — существа мнительные, слишком много внимания уделяющие собственному здоровью и готовые впасть в паническое настроение по поводу самой легкой простуды или царапины. А уж если где-то, особенно вблизи органов, расположенных ниже пояса, вскочит прыщик или, не дай господь, волдырь, то беспокойство обеспечено на несколько дней или недель!