Патриция Хэган - Горячие сердца Страница 4

Они стояли, пристально глядя в глаза друг другу.

– Я люблю тебя, Китти. Думаю, что я полюбил с первого взгляда. И когда мы в первый раз были вместе, я испытал то, чего никогда не испытывал. Ты вошла в мою плоть и кровь, и еще долго я ненавидел тебя за это. Я поклялся себе, что никогда не позволю женщине всецело овладеть моим сердцем, чтобы потом его растоптать. И все же ты, невеста солдата вражеской армии, забрала его у меня и сделала меня своим пленником.

– Я знаю все о твоем прошлом, – призналась она. – Слышала о твоей матери и о той, другой, женщине в твоей жизни, которая тебя использовала. Сэм рассказал мне об этом, видимо, решив, что я имею право знать, ведь он видел, что произошло между нами, а так как успел привязаться к обоим, то и захотел помочь нам стать ближе друг для друга. Сможешь ли ты когда-нибудь довериться мне, Тревис? Вероятно, твои раны слишком глубоки.

– На самом деле моя мать меня не предавала, Китти. – В его голосе чувствовалась горечь. Он крепко прижал ее к себе, и она ощутила его теплое дыхание на своем лице. – Она предала моего отца. Он убил ее и застрелился сам, оставив меня и сестру сиротами. Я долго нес в душе эту боль и прошел через настоящий ад, когда Сестру похитили работорговцы и продали в публичный дом. Она не вынесла этого позора и покончила с собой. Потому-то я и присоединился к армии северян, когда началась война, несмотря на то, что сам родом с Юга. Я бы отдал жизнь за то, чтобы положить конец рабству! Терзаемый одиночеством, я стал искать утешения в объятиях уличной женщины, которая принимала у себя всех мужчин без разбора. Правда, у меня сохранились горькие воспоминания о женщинах, которых Мне доводилось знать, но ты совсем другое дело. Я видел, что ты боролась за жизнь раненых солдат Союза так же отчаянно, как и за жизнь конфедератов. Терпела лишения, которые заставили бы сдаться любую другую на твоем месте. Ты сильная женщина и, кроме того, самая соблазнительная из всех, с кем я когда-либо сталкивался. Но в тебе есть и нечто большее, чем просто красота, – а я клянусь Богом, прекраснее тебя нет никого на свете! Я хочу, чтобы у нас с тобой было будущее, Китти Райт. Я желал бы забыть о прошлом и войти в завтрашний день рука об руку с тобой.

От удивления она затаила дыхание, нежно провела кончиками пальцев по его покрытому щетиной лицу.

– О, Тревис, столько боли нам придется оставить позади!

– Никакая боль не омрачит нашего счастья.

– Да, ты прав.

Их губы слились, и они словно растворились в объятиях друг друга. Он мягко опустил ее на землю и принялся медленно расстегивать рубашку. Она почувствовала, как напряглась его плоть, пульсировавшая у ее бедра.

– Я так мечтал об этом мгновении, дорогая, – пробормотал он.

И скоро ей показалось, что они вместе парят среди облаков, кружась, словно листья на ветру, достигая солнца и затем снова плавно опускаясь на землю.

Какое-то мгновение они не могли ни двигаться, ни говорить – просто наслаждались своей близостью. Затем Тревис поднял голову, испытующе глядя на нее с какой-то странной холодностью в глазах:

– Я люблю тебя, Китти, но имей в виду: я отдал тебе свое сердце, и если ты когда-нибудь обманешь меня и втопчешь мои чувства в грязь, ты горько пожалеешь о том дне, когда мы с тобой встретились. Будь уверена: моя месть не заставит себя ждать.

По спине ее пробежал холодок. Порой он пугал ее. Тревис мог быть добрым и любящим, но иногда злопамятным и беспощадным. Эта сторона его натуры внушала ей страх. Он был по-настоящему опасным, когда его выводили из себя.

– Оставайся верна мне, Китти, и я буду боготворить тебя. Но если изменишь мне, то горько поплатишься за это клянусь тебе.

– Я… я не люблю, когда мне угрожают. – В ее голосе слышалось больше смелости, чем она чувствовала на самом деле, однако Китти не собиралась поддаваться запугиваниям. – И если вы считаете меня одной из тех пустоголовых особ, которые готовы просидеть всю жизнь в гостиной, вышивая, плетя кружева и предаваясь праздным сплетням в обществе себе подобных, то вы глубоко ошибаетесь, сэр. И уж тем более я не соглашусь безвыходно сидеть дома и приносить каждый год по ребенку, тогда как все удовольствия достанутся вам. У меня тоже есть характер. Я свободолюбива по натуре и никому никогда не подчинюсь.

В ответ раздался тот самый самодовольный смешок, который всегда вызывал у нее негодование. Тревис словно знал, что первенство в споре останется за ним, и все ее разговоры о независимости лишь веселили его.

– Ты уже подчинилась, малышка, не забывай об этом. Ладно, хватит на сегодня разговоров о печальном. Сейчас же поедем в Голдсборо и найдем комнату для тебя, а мы с Сэмом вернемся в свой полк. Позже у нас будет время обсудить, как нам с тобой быть.

Он поднялся на ноги, оправляя на себе мундир. Она встала и отряхнула собственную одежду.

– Что ты имеешь в виду – обсудить, как со мной быть? Я знаю, что должна делать, Тревис. Я сама буду обрабатывать эту землю. Мускатный виноград уже дал побеги. Видел бы ты их! – Голос ее дрожал от волнения. – Урожай этого года может принести достаточно денег для восстановления пчелиных ульев, которыми занимался отец. Продав мед, я смогу отложить некоторую сумму, чтобы на будущий год посадить табак. Папа говорил, что табак хорошо приживется на этой почве. Вероятно, придется подыскать себе работу в городе, чтобы протянуть до тех пор, пока я твердо не встану на ноги. Быть может, я даже получу ссуду в банке и построю для себя небольшой дом.

Он резко обернулся, глаза его были широко раскрыты.

– Ты сошла с ума, женщина? Что за глупости ты говоришь! Мы пока еще не знаем, какими будут последствия победы Севера для южан. Твою землю могут отобрать. Тебе это не приходило в голову?

По ее упрямо выпяченному вперед подбородку Тревис понял, что сейчас спорить с ней бесполезно. Но рано или поздно она поймет. Ведь война меняет все, и та жизнь, которую она знала прежде, уже никогда не вернется.

– Поговорим об этом позже, – произнес он, через силу улыбнувшись и протянув ей руки. – А пока нам достаточно знать, что мы нашли общий язык, Китти. Я люблю тебя, и, судя по твоим словам, ты тоже меня любишь. Для начала хватит и этого.

Она взяла его за руку и улыбнулась в ответ.

– Вот увидишь, Тревис Колтрейн, – оживленно говорила Китти, пока они выбирались из чащи леса. – Когда-нибудь эта ферма станет самой процветающей во всем графстве Уэйн. Как чудно будет жить тут и растить детей!

– Китти, я не…

Он остановился, пристально вглядываясь сверху вниз в ее глаза и видя в них столько счастливого блеска, что у него не хватило духа продолжать. Как сказать ей, что ее мечтам не суждено осуществиться? Как сказать, что он не собирается обосноваться в Северной Каролине? Его родиной был болотный край в штате Луизиана, и именно туда он хотел забрать ее. Позже ему придется объяснить это ей.