Анна Рэндол - Тайна ее поцелуя Страница 40

Она остановилась у двери, прислушиваясь.

— Значит, не было никаких недобрых чувств к Синклерам после того, как сэр Реджинальд бросил тебя в тюрьму? Трудно представить, что турецкая тюрьма очень приятное место.

Голос Беннета звучал слишком уж спокойно.

Мари распахнула дверь.

— Я бы хотела поговорить с вами, Беннет, дорогой…

Селим вздрогнул при ее появлении, чуть не свалившись со стула. Он был бледен, очевидно, очень волновался. А этот майор… Почему он терзал всех обитателей ее дома?!

— Беннет, вы меня слышали?

Он встал, холодно взглянув на нее.

— Майор, мисс Синклер, я… — На лбу Селима выступил пот. — Я и в самом деле… — Он утер лоб рукавом. — Мисс, я не успеваю выполнить свои обязанности. Я вам еще нужен? Может, я вернусь к своей работе?

Мари кивнула:

— Да, конечно.

— Нет, — заявил майор.

Мари пристально взглянула на него.

— Да, Селим. Больше вы нам этим утром не нужны.

Низко поклонившись, дворецкий поспешил выйти из комнаты.

Мари закрыла за ним дверь с особой тщательностью. и тут же повернулась к Беннету.

— Как вы смеете?! Селим — мой слуга! Вы не имели права допрашивать его, не предупредив меня.

— Кто-то из ваших домашних предал вас, Мари.

— Что?.. — Она замерла. — Нет, это не Селим. Я могла бы доверить ему свою жизнь. — Мари сделала глубокий вдох, но это не успокоило ее. — Майор, что дает вам основание думать, что в моем доме есть предатель?

Он в задумчивости посмотрел на нее. Потом с сознанием собственного превосходства ответил:

— Помните «вора», заставшего нас в гостинице? Ведь очень немногие знали, куда мы направились.

— За нами могли следить.

— Но не следили. Я наблюдал за дорогой позади нас.

Мари поджал губы.

— Какой вы самоуверенный… — Она стряхнула засохший лепесток с рукава. — А я оказалась так глупа, что доверилась вам.

На лбу майора появилась едва заметная морщинка.

— Как бы то ни было, кто-то узнал, чем вы занимаетесь. И за вами следят.

— Но это не Селим. Ведь есть и другие люди, которые знают обо мне. Ваш кузен, например.

Беннет покачал головой:

— Нет-нет. Выстрелы у Чорлу раздались еще до того, как Абингтон сообщил ему, кто вы такая.

— Но это и не Абингтон.

Он пристально посмотрел на нее.

— Вы слишком доверчивы для женщины, которой стреляли в голову. Но в этом я согласен с вами. Если бы за покушением на вас стоял Абингтон, то какой ему смысл сообщать моему кузену, кто вы такая? И я подозреваю, что Абингтон предпочитает кинжалы и темные переулки ружьям и дневному свету.

— Так куда же все это нас приведет? — спросила Мари.

Беннет пожал плечами:

— Вы же приказали мне исключить моих подозреваемых…

— Но вы не собираетесь подчиниться мне, не так ли?

Он криво усмехнулся:

— Подчинюсь, когда найду доказательства, их оправдывающие.

Беннет мысленно рассмеялся. Мари, сама о том не зная, забавляла его. И действительно, он в какой-то момент решил, что она — предательница, а она думала, что он…

— Так что же произошло прошлой ночью? — вырвалось у нее неожиданно.

Беннет не стал притворяться, что не понял вопроса.

— Я зашел слишком далеко. Погорячился.

— Почему?

«Господи, пожалуйста, пусть это будет хороший ответ», — мысленно молила Мари. Ей хотелось, чтобы она смогла окончательно все себе объяснить. Хотелось, чтобы она смогла увидеть человека, которого узнала, прочитав его стихи. И хотелось еще раз откровенно поговорить с ним.

Беннет снова пожал плечами:

— Мари, я не могу это объяснить.

Не мог или не хотел? Его самообладание, без сомнения, пострадало от произошедших прошлой ночью событий, а больше всего — от его вспыльчивости.

— А кто эта София? — спросила вдруг Мари.

Беннет вздрогнул и схватился за спинку кресла.

— Кто?..

— София. Вы выкрикивали ее имя, обращаясь ко мне. Кто она?

Если он скажет ей хотя бы это, об остальном она догадается сама.

Беннет отвернулся и направился к окну.

— Не ваше дело, Мари.

Она последовала за ним. Заглянув ему в лицо, спросила:

— Ваша любовница?

Он поморщился и покачал головой.

— Так кто-то из ваших близких?

Майор раскрыл окно, впуская в комнату пыльный уличный воздух.

— Это вас совершенно не касается.

Мари скрестила на груди руки.

— Я жду объяснений, Беннет.

— Я не могу вам их дать. Но подобное больше никогда не случится. Я имею в виду прошедшую ночь.

— Думаете, я смогу поверить вашему слову?

Беннет вздрогнул и отшатнулся, как будто она ударила его. Когда же он заговорил, в голосе его звучал гнев:

— Так вот чего вы хотите? Чтобы я просил у вас прощения снова и снова? — Он прошел мимо нее. — Нет, Мари, я не такой человек.

— Беннет, подождите!

Она бросилась за ним.

Он прошел прямо к кабинету ее отца и, не постучав, вошел.

— Сэр Реджинальд, к вам можно?

— Э… что такое?..

— Беннет!.. — Мари вбежала в комнату. Ее отец сидел за столом, глядя на майора с некоторым удивлением. — Беннет, подождите!..

Но он, казалось, не замечал ее.

— Сэр, это я ночью оставил синяки на вашей шее.

Старик нахмурился, а Беннет продолжал:

— Ночью вы называли меня гигантом, а вот… — Он кивнул на Мари. — Видите этот синяк на щеке вашей дочери? Вот этот, который, как она думает, не заметен под рисовой пудрой? Так вот, это ваших рук дело.

Старик побледнел. Взял со стола чашку с чаем, отхлебнул из нее и пробормотал:

— Мари, девочка, это правда?

Она попыталась ускользнуть, но майор удержал ее, схватив за руку.

— Прекратите, Беннет! Достаточно!

Майор выпустил ее руку.

— Да, это правда, — заявил он. — Что же касается моего поступка, то это мой поступок… и я не ищу ему оправдания. — Пристально глядя на отца Мари, Беннет добавил: — Вы больше никогда не ударите свою дочь, ясно?

Старик опустил чашку на блюдце. Рука его дрожала.

— Нет-нет, я не буду… И я больше никогда не прикоснусь к опиуму, клянусь, Мари! О, мне так жаль…

Девушка всхлипнула и закричала:

— Будьте вы прокляты! Будьте оба прокляты!

Резко развернувшись, она выбежала из комнаты и помчалась в сторону сада.

Мари сидела в парадной столовой, однако к еде не притрагивалась. Волосы девушки впервые были уложены в прическу, которую когда-то носила ее мать, и горничной пришлось изрядно потрудиться над этой прической.

Мари разглядывала куски телятины на серебряном блюде, стоявшем перед ней, и старалась не смотреть на пустой стул во главе стола.