Тия Дивайн - Жажда наслаждений Страница 40

— Что за звук? — Ее отец стоял в дверях своей спальни.

— Вы слышали тоже? — пролепетала бедняжка Минна.

Привидения… В доме праздных богачей водятся привидения… — Виктор пытался обернуть вокруг тощего торса парчовый халат, одолженный ему Питером.

— Никто не паникует. — Питер последний открыл дверь своей двери, но сразу взял на себя командование. — Где Николас? Он слышал ужасный звук?

— Конечно, слышал, — сказал отец Элизабет. — Звук напоминал шаги великана в тяжелых ботинках, хромающего по коридору. И еще металлический звук…

— Как цепи, — воскликнула Минна. — Будто волочились цепи. Такой жуткий звук.

— Николас у себя в комнате? — требовательным тоном спросил Питер.

Элизабет покачала головой.

— Там я посмотрела первым делом.

— Значит, мы волнуемся без причины. Скорее всего Николас в темноте бродит по своему дому. Неизвестно по какой причине.

— Вполне вероятно, — подтвердил отец.

— Элизабет.

— В конце концов, мы просто гости имеем права осуждать странности новоиспеченного хозяина.

— Я думаю, что похоже на шаги привидения — объявил Виктор.

— В Шенстоуне никогда не было и намека на потусторонние силы, — резко сказала Элизабет. — Так что не стоит начинать…

— Но звук действительно устрашающий, — проговорила Минна. — И там никого не было.

— Скорее всего это Николас. Он находился на лестнице или на чердаке, поэтому мы его не увидели, — сказал Питер. — Пора всем возвращаться в постели.

— Думаешь, мы теперь сможем заснуть? — проворчал Виктор, ретируясь в свою спальню.

— Элизабет, хочешь, чтобы я побыл с тобой?

— Больше всего на свете, но только не сегодня, Питер. Если шаги принадлежали Николасу, он вернется и услышит нас.

— Мне наплевать, — пробормотал Питер.

— А мне нет. — Они выждали, пока ее отец и Минна закроют свои двери, затем продолжили разговор шепотом.

— Ты на самом деле считаешь, что это был Николас?

— Кому же еще там быть? Та штука хромала, будь она неладна.

— Да. Конечно. Но он испугал нас до полусмерти. Зачем?

— Знаешь, Элизабет, он такой шум устроил насчет пожара. А вдруг пожар устроил он сам?

— Ты говоришь серьезно?

— Мы многого не знаем, Элизабет. Необходимо, чтобы ты о нем как можно больше разузнала всеми возможными путями. Он мог совершить поджог — не спрашивай зачем. Теперь устраивает хождение в темноте. Она кивнула:

— Да, да. Действительно странно. Он ведь пытался издавать звуки, похожие на привидение, не так ли?

— Может быть, он изображал дух Уильяма? Тогда мы можем устроить небольшой спиритический сеанс и попросить Уильяма, чтобы он из могилы подтвердил права Николаса на наследование.

— He лучшая история на ночь, Питер. Пожалуй, я пожелаю тебе доброй ночи.

Он на мгновение задержал ее:

— Дорогая Элизабет. Мы желаем тебе только добра. Но только ты сможешь опровергнуть право Николаса на наследование Шенстоуна.

— Я знаю. Она не нуждалась в напоминании. — Я что-нибудь придумаю. — Завтра на чердаке.

Итак, произошли следующие события неожиданное появление наследника, необъяснимый пожар и прогулка загадочного привидения. Каким-то образом Николас оказался замешанным во всех трех.

Все произошедшее уже выходило за рамки разумного.

Элизабет была абсолютно уверена, что Николас не был сумасшедшим. Но у него были секреты. Жизнь, которую он вел до приезда в Шенстоун, определенно заключалась не только в поездках по разным странам.

Может быть, здесь ключ к разгадке, и его удастся найти в бумагах Уильяма.

Казалось, что чем сильнее она хочет попасть на чердак, тем труднее ей становится пробраться туда незамеченной.

Сначала ее поймал Питер.

— Ты ужасно выглядишь. Пойдем, позавтракаем вместе, — сказал он.

— Рановато, Питер.

— Ну да. Мы встаем вместе с садовниками, дорогая, и никто не может помешать нам насладиться прекрасным утром. Пойдем. Мы с твоим отцом собирались сегодня в Лондон, чтобы уладить кое-какие его дела.

Значит, ее отец сегодня выпишет чек, подумала Элизабет, соглашаясь составить Питеру компанию на время завтрака. И, наверное, на очень крупную сумму, принимая во внимание средства, выделенные Николасом специально для него.

Господи, все было совершенно непонятно. Зачем ему сначала давать деньги и крышу над головой, а затем пугать их до полусмерти посреди ночи?

— Ты видела его сегодня утром? — спросил Питер, наливая ей чай.

— Нет, нет. И прошлой ночью тоже. Я вообще не слышала, чтобы он заходил в свою комнату. Возможно, к тому времени я уже заснула. — Она взяла кусочек тоста и намазала на него апельсиновый мармелад. — Сегодня утром он, наверное, спал. Я не слышала ни звука из-за его двери.

— Хорошо. Я даже не пытаюсь понять, Элизабет. Ко мне он относится очень враждебно, а тебя желает до потери сознания. Доказательством тому может служить хотя бы то, что он не дает нам ни минуты наедине. А ведь именно па твое внимание я надеялся, приезжая в Шенстоун. Правда, тогда никто не ожидал, что вдруг появится наследник. Странно все.

— Сегодня вечером ты вернешься вместе с моим отцом? — Она постаралась придать своему голосу безразличное выражение, однако в душе была напугана тем, что город завлечет Питера и она его потеряет.

Он гостил в Шенстоуне уже пять дней — долгий визит по меркам загородных домов. Но он не страдал от недостатка деятельности. Он без устали катался на лошадях, охотился, играл в карты. Питер привык к хорошей компании и большому выбору развлечений везде, куда бы он ни приехал.

— Мы вернемся к обеду, — заверил он ее. — У тебя будет время и… возможность, чтобы… А вот и твой отец.

— Элизабет. — Отец сел рядом с ней. — Итак, Питер рассказал тебе о наших планах посоветоваться насчет инвестиций?

— Вас не нужно провожать до станции, не так ли? — Поезд до Лондона отходил в девять утра и в четыре пополудни. — Нет? Тогда я, пожалуй, поднимусь наверх и переоденусь.

Было еще довольно рано, около восьми утра; она могла бы проскользнуть на чердак, не будучи замеченной.

Не торопясь, она поднялась на спальный этаж, затем пулей метнулась по коридору в гостевое крыло.

Ей не нравилось, что приходится все делать в такой тайне: прятаться в альковах, дожидаясь, пока слуги пройдут мимо, продвигаться по коридору на цыпочках, забираться в бельевой шкаф. Вдруг кто-то схватил ее за руку, и она подумала, что сейчас умрет.

— Господи, Элизабет, зачем ты спозаранку крадешься в гостевое крыло?

Она не могла произнести ни слова. Ее сердце упало в желудок и яростно колотилось там.

— Я могу задать тебе тот же вопрос, — наконец смогла выговорить она.

— Я ночевал в моей гостевой комнате, — ответил Николас. — Мне нужно было поспать. А смежная дверь — слишком большой соблазн.