Нора Робертс - Мятеж Страница 40

— Я думаю, что если ты вернешься, то ради принца.

— Понятно. — Бригем начал методично одеваться. — Значит, ты считаешь, что все, происшедшее здесь, будет забыто, когда я доберусь в Лондон?

— Нет. — Сирина перестала возиться со своими пуговицами и протянула к нему руку. — Нет, я верю, что мы будем помнить об этом всегда. Когда я состарюсь и почувствую приближение весны, то буду думать о сегодняшнем дне и о тебе.

Вспыхнувший гнев заставил его схватить девушку за руки.

— Думаешь, для меня этого достаточно? Если да, то ты либо глупа, либо безумна.

— Это все, что может быть… — начала Сирина, но слова застряли у нее в горле, когда он встряхнул ее.

— Когда я вернусь в Шотландию, то вернусь за тобой. Не сомневайся, Сирина. А когда эта война кончится, я заберу тебя.

— Если бы я думала только о себе, то последовала бы за тобой. — Она намертво вцепилась в его редингот, желая, чтобы он понял. — Неужели тебе не ясно, что я бы медленно умирала от позора, который навлекла на мою семью?

— Клянусь Богом, я не понимаю, почему то, что ты станешь моей женой, навлечет позор на твою семью.

— Твоей женой? — Она чуть слышно повторила эти слова и вздрогнула, как от удара.

— Конечно. А по-твоему… — Только теперь Бригем четко понял, что она думала о его намерениях. Гнев обратился внутрь и истлел где-то в глубине тела. — Значит, вот что, по-твоему, я имел в виду, когда мы были здесь в прошлый раз? — Он невесело засмеялся. — Хорошего же ты мнения обо мне, Сирина.

— Я… — Чувствуя слабость в ногах, она опустилась на камень. — Я думала, что мужчины заводят любовниц и…

— Да, заводят, — резко прервал Бригем. — И я так поступал, но только слабоумный мог бы предположить, что я предлагаю тебе что-то, кроме моего сердца и моего имени.

— Откуда я могла знать, что ты имеешь в виду брак? — Сирина вскочила, глядя ему в лицо. — Ты никогда об этом не упоминал.

— Я уже говорил с твоим отцом. — Он подобрал с земли плед.

— Ты говорил с моим отцом? — переспросила она, подчеркивая каждое слово. — Говорил с ним, не поговорив со мной?

— Приличия требовали попросить позволения твоего отца.

— К дьяволу приличия! — Сирина выхватила у него плед. — Ты не имел права делать это за моей спиной, не сказав мне ни слова.

Бригем устремил взгляд на ее растрепанные волосы, на губы, все еще пылающие от поцелуев.

— Думаю, я сделал больше, чем сказал тебе слово.

Покраснев, Сирина отошла положить плед на лошадь.

— Я не настолько неопытна, чтобы думать, будто происшедшее здесь всегда ведет к браку. — Она бы вскочила в седло, если бы Бригем не заставил ее повернуться.

— По-твоему, у меня в привычке соблазнять девственниц и делать их своими любовницами?

— Я не знаю твоих привычек.

— Тогда знай, что я намерен жениться на тебе.

— Ты намерен. Вы намерены. — Сирина оттолкнула его. — Возможно, в Англии вы можете командовать, милорд, но здесь у меня тоже есть право голоса. И я говорю, что не хочу выходить за вас, а вы, должно быть, безумны, если рассчитывали на это.

— Значит, ты лгала, когда говорила, что любишь меня? — осведомился Бригем.

— Нет, но… — Поцелуй заставил ее умолкнуть.

— Тогда ты лжешь, заявляя, что не желаешь быть моей женой.

— Я не могу! — с отчаянием воскликнула она. — Как я могу покинуть дом и уехать с тобой в Англию?

Пальцы Бригема сжали ее руки.

— Итак, все возвращается на круги своя.

— Ты должен понять, — быстро заговорила Сирина, освободив руки. — Я бы согласилась жить в Англии, потому что люблю тебя и ты просил бы меня об этом, но это кончилось бы плохо для нас обоих. Ты бы возненавидел меня меньше, чем через год. Я не создана для того, чтобы быть женой графа, Бригем.

— Английского графа, — поправил он. Сирина глубоко вздохнула:

— Я дочь лэрда, это верно, но я не так глупа, чтобы полагать, будто этого достаточно. Мне было бы ненавистно сидеть взаперти в Лондоне, когда душа моя рвалась бы к моим холмам, к моим лошадям. Ты сам говорил мне не единожды, что я не леди. И я никогда ею не буду. Я стала бы никудышной женой для графа Эшберна.

— Никудышной или нет, но ты ею станешь.

— Нет. — Она вытерла щеки костяшками пальцев. — Не стану.

— У тебя не будет выбора, Рина, когда я пойду к твоему отцу и расскажу, что скомпрометировал тебя.

Слезы высохли, сменившись потрясением, а потом яростью.

— Ты не посмеешь!

— Посмею, — мрачно заверил Бригем.

— Он убьет тебя!

Бригем только поднял брови. Глаза под ними смотрели холодно. Мужчины, с которыми он сталкивался в бою, узнали бы этот взгляд.

— Надеюсь, отец не так кровожаден, как дочь. — Прежде чем она успела заговорить снова, он усадил ее в седло. — Если ты отказываешься выйти за меня замуж по любви, то выйдешь по приказу.

— Я скорее выйду за двухголовую жабу!

Бригем вскочил в седло рядом с ней.

— Ты выйдешь за меня, дорогая моя, улыбаясь или плача. Моя поездка в Лондон даст тебе время подумать как следует. Я поговорю обо всем с твоим отцом, когда вернусь.

Бросив на него уничижительный взгляд, Сирина пришпорила лошадь. Она надеялась, что он сломает шею по пути в Лондон.

Но когда следующим утром Бригем уехал, Сирина горько плакала в подушку.

Глава 10

Бригему не хватало Лондона, его ритма, его запахов. Большая часть его жизни прошла там или в старом помещичьем доме предков в деревне. Он был хорошо известен в высшем обществе и без труда находил компанию для игры в карты в одном из фешенебельных клубов или собеседников для интересного разговора за обедом. Матери дочерей на выданье старались включить богатого графа Эшберна в список своих гостей.

Бригем пробыл в городе шесть недель, как раз то время, когда весна была в разгаре. Его сад, один из лучших в Лондоне, пестрел цветами и зелеными лужайками. Шедший почти непрерывно дождь сменился в апреле ясными солнечными днями, заманивающими хорошеньких женщин в шелковых платьях и шляпах с перьями в парки и магазины.

Повсюду происходили балы, ассамблеи, игры в карты и мужские собрания. Человек с титулом, репутацией и кошельком Бригема мог вести в Лондоне весьма комфортабельное существование, полное развлечений.

Ему в самом деле недоставало Лондона. Это был его дом. Но понадобилось более шести недель, чтобы понять, что город перестал быть его сердцем.

А сердце теперь находилось в Шотландии. Не проходило ни дня, чтобы Бригем не вспоминал о суровой шотландской зиме и о том, как Сирина согревала ее. Глядя на переполненные улицы и прохожих в прогулочных костюмах и модных шляпах, он размышлял о том, как выглядит весна в Гленроу. Сидит ли Сирина у озера и думает ли о нем?