Патриция Оливер - Бегство герцогини Страница 40

Были дни, прошлой весной, когда ей страстно хотелось уехать в Йоркшир. Там тишь и покой, вересковые пустоши, любимые ею и Джорджем. Но это было в другой жизни. Брат Джорджа получил титул и перевез всю свою семью в замок, который десять лет был домом Джорджины.

У нее было такое, ощущение, будто ее бегство в Девон и в это изумительное лето благословенной свободы и любви, которую она там нашла — все это никогда не существовало на самом деле. Снова она вернулась к тому, с чего начала год после смерти Джорджа. Снова лондонский сезон и продолжение все той же игры. Даже игроки те же самые: отец, решивший во что бы то ни стало выдать ее замуж; ее мать, почти фанатично следующая той же цели; и даже Берти был тот же самый, покорно играющий роль лучшего кавалера.

Ее охватила паника. В прошлом году, движимая глубоким чувством возмущения против надвигающейся судьбы, она решилась на отчаянный шаг и сбежала в Девон. Теперь она лучше понимала, что с ней случилось.

Всю жизнь за Джорджину все решали другие, кто-то говорил ей как жить, как наслаждаться жизнью. Ее собственные чувства, казалось, никого не интересовали, как и год назад. Отец нашел ей жениха, мать выбрала платье, Берти наметил маршрут свадебного путешествия — в одно из его самых маленьких имений в Кенте.

Неужели она хочет провести медовый месяц в Кенте, думала она. Ее никто не спрашивал, но ответ был решительно «нет». Она не хотела ехать в Кент; честно сказать, ей не нужен был и этот медовый месяц.

Перспектива интимной близости с еще одним старым мужем встала совершенно ясно перед ней, и Джорджина содрогнулась.

Хотя она и любила Берти, — и он знал, что она его действительно любит, — но это была совсем не та воспламеняющая любовь, которую она испытала с Джеком Хемптоном. Нет, никогда в жизни Джорджина не испытывала таких по-настоящему эротических ощущений, какие вызывали у нее поцелуи и ласки Джека.

Должно быть, эти бурные эмоции передались как-то сами по себе ее скакуну, потому что Султан вдруг перемахнул через невысокую ограду из цветущих пионов и бешеным галопом помчался прямо по траве. Хотя Джорджина была великолепной наездницей, но, потеряв контроль над своим скакуном, она сильно испугалась. Только с большим трудом ей удалось справиться с конем, и к большому облегчению, очевидно, не менее испуганного грума, который не мог догнать ее породистого гнедого.

— С вами все в порядке, ваша светлость? — спросил грум, остановившись рядом с Джорджиной.

— Да, спасибо, Натан, — ответила она, переводя дыхание и думая о том, как хорошо, если бы ее бегущую стремительно жизнь можно было остановить столь же просто. — Наверное, лучше вернуться домой. Султан сегодня уже достаточно порезвился.

Она развернула коня и глянула на непривычный пейзаж.

— Где это мы очутились, Натан? — спросила она удивленно. — Не помню, чтобы я когда-нибудь заезжала так далеко.

— Главная дорога ведет вот в этом направлении, ваша светлость, — объяснил грум, показывая направо. — Султан прыгнул через ограду и примчался прямиком сюда. Здесь почти никто не ездит. Слишком узко, сами можете видеть. Но мы легко выберемся на главную дорогу, она во-он там, за деревьями…

Джорджина ехала по узкой тропинке, которая скоро стала значительно шире, настолько, что по ней могли ехать рядом две лошади.

Она крепче натягивала поводья, потому что Султан порывался снова пуститься вскачь. Но там, где дорожка круто поворачивала, Джорджина резко остановилась. Впереди медленно ехали два всадника, леди и джентльмен, и казалось были погружены в интересную интимную беседу.

Мужчина громко засмеялся, и у Джорджины застыла кровь, а при виде его широких плечей у нее перехватило дыхание. Она узнала грациозную посадку мужчины на высоком чалом коне.

Нет, думала она, этого не может быть, это не может быть он. Но это был Джек Хемптон! Тот самый Джек Хемптон, о котором она думала не переставая с тех пор, как увидела его в Гайд-Парке. Теперь он снова здесь, совсем близко от нее.

Джорджина хотела догнать его. Но, взглянув на спутницу Джека, замерла. Да, тут нет никакой ошибки. Джорджина узнала эту юную блондинку, беседой с которой, казалось, был так очарован майор Хемптон. Они были вдвоем, и их никто не сопровождал.

И это означало лишь одно. Они специально уединились. У них здесь любовное свидание!

И это объясняло, зачем Джек Хемптон приехал в Лондон и почему вчера беседовал с леди Хаддерсфилд. Возможно, леди все-таки удалось заполучить майора для своей дочери. Это объясняло также, почему майор Хемптон и Каролина Хаддерсфилд выбрали для своей прогулки такую потаенную тропинку.

Джорджина снова развернулась и поскакала через кусты, не обращая внимания на изумленного грума. Найти как можно скорее главную дорожку и вернуться домой, пока слезы не брызнули из глаз! Никто не должен знать, что герцогиня плачет из-за деревенского джентльмена, который ее бросил.

* * *

Джек Хемптон провел в ложу леди Хаддерсфилд и юную Каролину. Театр был полон, что особенно нравилось леди Хаддерсфилд, которая хотела, чтобы ее заметили как можно больше людей. Джеку было немного забавно видеть, как она вырядилась, словно сама была артисткой, и в некотором смысле она ею и была. Она выбрала это пурпурное бархатное платье с глубоким декольте, безусловно, для того, чтобы привлечь к себе взгляды всей публики в театре, думал Джек, помогая пышной матроне устроиться поудобнее у низкой баллюстрады. Джек невольно посмотрел на необъятные груди леди Хаддерсфилд, обнаженные по такому случаю, и успокоил себя тем, что мисс Хаддерсфилд одета просто и со вкусом. Скромное муслиновое платье дочери и нитка жемчуга на шее приятно контрастировали с экстравагантностью ее матери.

Увернувшись от раскачивающихся лиловых перьев в головном уборе леди, Джек позаботился вначале, чтобы Каролине было удобно сидеть, а потом и сам устроился в глубине ложи.

Он был рад теперь, что предложил им пойти в театр. Три дня назад во время их первой встречи в Гайд-Парке, он сделал это спонтанно и думал, что будет жалеть о своей поспешности. Он вовсе не хотел возбуждать в леди Хаддерсфилд надежд на то, что ей удастся заполучить его для Каролины. Но его опасения были развеяны, потому что мисс Хаддерсфилд, явно не желая подыгрывать своей матери, стыдливо поведала майору, когда они катались ранним утром в парке, что она тайно помолвлена с сэром Ричардом Данстоном.

С одной стороны, эта информация его обрадовала, а с другой — навела на мысли, которые он тщательно скрывал от самого себя.

Почему он не настоял тогда, тем чудесным днем, в лесу, когда мир, казалось, улыбался ему, чтобы мисс Беннет дала ему решительный ответ? Сейчас она была бы его!