Элизабет Лоуэлл - Очарованная Страница 41

Страх сковал ее душу. Она попыталась было отстраниться, но ослабевшее тело отказывалось ей повиноваться.

— Тише, тише, успокойся. Твоя рана еще не зажила. Лежи смирно, ты в безопасности.

Ариана глубоко вздохнула и снова прижалась щекой к твердой мужской ладони. Эта рука не причиняла ей боли — напротив, она возвращала ее к жизни, и ее страх куда-то отступил.

— Ну, будь умницей, раскрой рот, — шепнул Саймон. — Сейчас ты выпьешь воды, потом тебе можно будет есть и кашу, и измельченное мясо, и мед, и…

Саймон с трудом прервал поток торопливых слов. Ему так хотелось, чтобы Ариана поскорее поправилась, что его нетерпение росло с каждым часом. Те девять дней, когда она лежала в беспамятстве, а он ухаживал за ней, не отходя ни на шаг от ее постели, показались ему самыми длинными в жизни.

«Судьба уже достаточно сурово наказала меня: Доминик из-за моей связи с Мари попал в жестокий плен сарацинского деспота. Но Доминик — рыцарь, раны и кровь — его удел.

А вот Ариана… Одному Богу известно, как тяжело мне видеть, что мой грустный соловушка страдает из-за меня».

— Почему ты не послушалась меня? Ведь ты могла спастись, — прошептал Саймон.

Ответа не последовало — только бледные губы Арианы легонько поцеловали его в ладонь.

«Наяву она бежит от меня в страхе, а во сне — целует».

Саймон закрыл глаза — неожиданное ласковое прикосновение ее губ обдало его теплой волной и проникло в глубь души, разлившись в ней, как серебристая рябь по черной воде ночного озера.

Саймон вздохнул, отпил из чаши немного воды, наклонился к Ариане и по капле влил жидкость в ее полураскрытые губы — он помнил, что так делала Мэг, когда Доминик лежал при смерти, и это спасло жизнь его брату.

И теперь Саймон так же ухаживал за Арианой. Она еще не совсем очнулась от забытья, но ее тело уже хорошо знало, что ему нужно. Она слабо раскрыла рот и облизала живительную влагу на губах. В ответ еще несколько капель упало ей на язык. Ариана поспешно глотнула и попыталась приподняться.

На этот раз Саймон был наготове и не пролил ни капли. Он мягко захватил ее рот губами, и Ариана жадно пила с его губ еще и еще, пока чаша с целебным настоем не опустела. Тогда она вздохнула и откинулась головой на подушку.

Но так же как аметистовое платье обвилось вокруг ее тела, так и сама Ариана прильнула к тому, кто помогал ей сражаться со смертью, кто был для нее источником тепла и живительной силы.

Саймон смотрел на бледные пальчики, сжимавшие его руку, и почувствовал, как комок подступил у него к горлу. Он осторожно приподнял их сплетенные руки, коснулся губами холодной кожи и вновь ласково погладил девушку по голове свободной рукой.

Так он сидел некоторое время, и постепенно ему стало казаться, что кто-то вошел в комнату и тихо наблюдает за ним. Легкий аромат кедрового масла разлился по комнате, и Саймон понял, что это Кассандра.

Она не раз навещала больную, бдительно следя за ее самочувствием. Кассандра настояла на том, чтобы за Арианой ухаживал именно Саймон, и не проходило и часа, чтобы она не зашла проведать свою пациентку.

— Бальзам, что я дала тебе три дня назад, — послышался голос Посвященной, — ты уже применяешь?

— Да.

— И что же?

— Мне кажется… — Саймон помедлил в нерешительности.

— Что? — настойчиво спросила Кассандра.

— Мне кажется, что он ей понравился.

Глаза Кассандры радостно блеснули.

— Это хорошо. А тебе?

— Мне?

— Тебе он понравился?

Саймон метнул на целительницу подозрительный взгляд, но Посвященная с бесстрастным видом молча ждала ответа.

— Да, он мне понравился… если это так уж важно.

Кассандра склонила голову и, улыбнувшись, произнесла:

— Это важно, Саймон, можешь мне поверить.

— Почему?

— Этот бальзам впитал в себя все, что напоминает Ариану.

— Полночь, луну, запах роз и грозы, — задумчиво произнес Саймон, не отрывая глаз от своей жены.

— Она уже очнулась? — спросила Кассандра.

— Почти.

Кассандра подошла к постели, склонилась к Ариане и медленно покачала головой.

— Вряд ли она придет в себя сегодня или даже завтра, — уверенно произнесла она.

— Но последние два дня она ведет себя почти осознанно, мне даже порой кажется, что она понимает, что я ей говорю.

— Вполне возможно.

Саймон пристально взглянул на Посвященную.

— Все дело в бальзаме, — спокойно пояснила Кассандра, поймав его вопросительный взгляд. — Он переносит человека в призрачный мир, где сон и явь неразличимы, и там ему являются волшебные видения.

— Может ли такое быть?

Кассандра улыбнулась:

— Ариана будет крепко спать, но чувства ее будут бодрствовать. Как и у тебя, наяву.

— А боль — ее она тоже почувствует? — тревожно спросил Саймон.

— А ты этого хочешь?

— Боже мой, конечно, нет. Ариана уже достаточно настрадалась из-за меня, — поспешно произнес он. Потом добавил: — А в этом своем сне… она будет чувствовать еще что-нибудь?

— Что?

— Отвращение к моим прикосновениям, — резко ответил он с затаенной горечью.

— А ты чувствуешь к ней отвращение? — в свою очередь, спросила Кассандра.

— Нет.

— Она отстраняется от тебя сейчас, когда ты дотрагиваешься до нее?

— Нет. Напротив, она еще теснее прижимается ко мне.

— Вот и хорошо, — коротко заметила Кассандра. — Значит, ей уже лучше.

Саймон молча погладил длинные густые локоны Арианы, и она вновь повернула к нему голову, успокаиваясь от его ласки.

— Будет ли Ариана помнить свои сны, когда очнется? — спросил вдруг Саймон.

— Мало кто их помнит. Целительные сны, они… — Кассандра пожала плечами. — Они совсем не похожи на обычные.

Кассандра отвернулась и принялась разводить огонь в очаге, а Саймон взял узелки, которые она принесла с собой, и тщательно понюхал каждый мешочек, чтобы удостовериться, что в нем и вправду целебные травы. Обычно он растирал щепотку каждого порошка в пальцах, пробовал его на вкус и только после этого решал, готовить ли из него снадобье.

— Тысячелистник немного заплесневел, — сказал Саймон, роясь в одном из мешочков.

— А у тебя острый нюх, — лукаво заметила Кассандра. — . Мне скоро принесут свежей травы. А пока придется довольствоваться той, что есть.

Саймон недовольно поморщился, но не возразил. Перемешал несколько порошков и высыпал их в воду, гревшуюся на огне. Под пристальным взглядом Кассандры он придвинул к себе ступку с пестиком, бросил в нее немного трав и растер их энергичными движениями. Полученный порошок использовали как успокоительное.

Пряный аромат трав разлился по комнате, запахи бальзама и целительного настоя причудливо смешались. Саймон помешивал травяной чай, следя за тем, чтобы его аромат не был слишком крепким. Затем он взял чуть-чуть снадобья, растер на внутренней стороне запястья и стал ждать его действия: он хотел удостовериться, что жидкость не вызывает ни жжения, ни зуда на коже — ничего, что могло бы помешать исцелению.