Дженнифер Эшли - Спасенный любовью Страница 42

Последней покинула баржу пожилая женщина в черном. Харт проводил ее на берег, однако последовать за ней не торопился.

«Но что же он делает?» — думала Элинор. Герцог же молча наблюдал за происходящим, и казалось, что он в случае необходимости готов был дать указания. А все остальные Маккензи и их жены выглядели необычайно счастливыми.

— Ты нужна ему.

Голос Йена, прозвучавший у самого уха, заставил Элинор вздрогнуть. Оказалось, что Йен стоял рядом и смотрел на нее пронзительными глазами. А Бет в это время болтала поодаль с пожилой цыганкой.

— Кому? — спросила Элинор. — Харту? — Она устремила взгляд на упрямого герцога, облокотившегося на поручни баржи. — Харту Маккензи никто не нужен.

Йен тут же покачал головой:

— Нет, ты ошибаешься. — Отвернувшись, он зашагал к своей Бет.

«Ты нужна ему». Что ж, Харт и впрямь выглядел одиноким.

Он сейчас наблюдал за семьей, для безопасности которой сделал все, что было в его силах, но всего лишь наблюдал. Не присоединялся.

Приподняв забрызганный грязью подол, Элинор медленно зашагала вниз по склону, стараясь не поскользнуться. Харт наблюдал за ее приближением, и она, пока спускалась, все время чувствовала на себе его пронзительный взгляд.

Но он не сошел с баржи, чтобы ее встретить, и шагнул ей навстречу лишь в тот момент, когда она ступила на берег. Выхватив у нее зонт и отшвырнув его в сторону, Харт перетащил Элинор через разделявшую их полоску воды на борт баржи. И она тотчас упала ему на грудь.

Оказалось, что он насквозь промок в своем распахнутом плаще. Мокрые пряди волос прилипли к его небритым щекам, а пронзительные янтарные глаза смотрели вопросительно.

— Что ты здесь делаешь? — проворчала Элинор, все еще сердитая. — Собираешься поднять якорь и уплыть?

— Мать Анджело попросила меня присмотреть за баржей. Они приехали, чтобы взглянуть, как Камерон и Анджело тренируют лошадей.

— Наверное, она хотела, чтобы ты поручил это кому-то из своих слуг.

— Нет, она просила меня. — Харт устремил взгляд на шатры на холме, едва различимые в пелене дождя. — Что герцог, что мальчик на побегушках — ей все одно. Впрочем — не важно. Здесь очень спокойно.

Но избытка спокойствия у Харта Маккензи как раз и не наблюдалось. Более того, Элинор знала: когда он вернется в Лондон, спокойствия будет еще меньше.

— Может, мне тогда уйти? Может, оставить тебя одного присматривать за баржей?

— Нет, — ответил Харт поспешно. И тотчас же его тяжелая ладонь опустилась ей на плечо. — Ты промокла. Давай спустимся вниз. Я хочу показать тебе баржу.

Он потащил ее вниз по ступенькам к каюте, затем рванул на себя дверь и втащил Элинор внутрь.

Стук дождя превратился в глухую дробь по крыше и по стеклам окон. А в углу каюты шипела маленькая печка. Тут действительно было очень спокойно и уютно.

— Я никогда раньше не бывала на баржах, — сообщила Элинор, обводя взглядом каюту.

Цыгане, хотя и были бродягами, имели уютный дом. Небольшая печка давала хорошее тепло. Над печкой висели начищенные до блеска горшки и сковородки. Койки в дальнем углу были застланы цветными одеялами, а на скамейке под окнами лежали вышитые подушки, в которых Элинор узнала работу Эйнсли.

— Я подумал, что тебе здесь понравится, — сказал Харт.

— Насколько я понимаю, сражаться с наемными убийцами во время увеселительной прогулки тебе не пришлось, — заметила Элинор.

— Нет. — Харт покачал головой.

Всего одно слово в ответ — а ведь она чуть не сошла с ума от волнения!

— Я говорю об этом спокойно, Харт, но я так боялась…

Она умолкла, сжав кулаки; ей так хотелось броситься ему на шею — и в то же время ужасно хотелось молотить кулаками ему в грудь. Чтобы воздержаться и от того и от другого, Элинор скрестила руки на груди.

Тут Харт приблизился к ней и, сбросив свой плащ, взял ее за плечи и привлек к себе.

Его поцелуй был страстным и яростным. И в нем не было нежности, но чувствовалось отчаяние.

«Ты нужна ему», — тут же вспомнились Элинор слова Йена. Она прижала ладони к груди Харта и ощутила гулкое биение его сердца. При этом рубаха его была мокрой и холодной, а губы — горячими как огонь.

Она потянула его за рубаху. Пуговицы на ней были частично оторваны, частично расстегнуты.

— Нужно ее снять, Харт. Иначе ты простудишься и заболеешь.

Он тут же стащил с себя рубашку и бросил на пол. Под рубахой не было белья — лишь загорелая кожа.

Харт подвел Элинор к теплу печи и снова привлек к себе. Его следующий поцелуй оказался еще более страстным.

Впившись пальцами в его обнаженные плечи, Элинор поцеловала его в ответ. А он, целовал ее с жадной ненасытностью, и вскоре она почувствовала, что все ее тело запылало словно огонь. В какой-то момент она вдруг ощутила, как Харт расстегнул верхнюю пуговицу ее платья, а затем провел горячей ладонью по ее шее.

Прервав наконец поцелуй, он ловко расправился с остальными пуговицами лифа и стянул платье вниз до половины. Внезапно глаза Харта потемнели, и он снова впился поцелуем в ее губы. Минуту спустя, отстранившись немного, он пробормотал:

— Элинор… Эл… — На губах его появилась лукавая улыбка. — Эл, мне кажется, я вижу тебя в одном корсете.

Сердце Элинор забилось сильнее, и ее опять окатило жаром.

— А я все время вижу тебя в одном килте, Харт. Впрочем, у меня есть и фотографии, на которые я могу при желании полюбоваться.

Его улыбка стала еще шире, и теперь перед Элинор был тот самый Харт Маккензи, в которого она когда-то влюбилась.

— Что мне делать с тобой, плутовка? Что делать нам обоим?

— Мой отец заказал фотографическую аппаратуру, чтобы поснимать флору Беркшира. Возможно, он разрешит мне попользоваться камерой…

Харт рассмеялся.

— Делай что хочешь, но только… — Он стянул вниз ее корсет, затем проворно распустил шнур корсажа, и шнуровка под его пальцами расслабилась. — Но только ты должна позволить мне фотографировать тебя.

— Позировать тебе? Боже, нет! Я стесняюсь…

Харт спустил с ее плеч узкие бретельки корсажа и проговорил:

— Это будут фотографии для личного пользования. Только для тебя и для меня.

— Хм… хорошо, — прошептала Элинор. — Я подумаю об этом.

Харт улыбнулся и лизнул ее губы.

— Если хочешь увидеть меня без килта, ты должна согласиться на мои условия.

Элинор вспыхнула.

— Я же сказала, что подумаю.

— Знаешь, Эл, как только я поцеловал тебя в лодочном сарае, я сразу понял, что ты — порочная девица. Чопорная и благовоспитанная на людях, но дикая и страстная за закрытой дверью. Идеальная леди для меня.