Вирджиния Спайс - Любовь под запретом Страница 42

– А если я не соглашусь на это по доброй воле? – Голос девушки перешел в испуганный шепот. – Что вы предпримете тогда? Возьмете меня силой?

Ред грустно усмехнулся, и в его взгляде проступила какая-то отчаянная решимость.

– Да, – сказал он, не отводя взгляда от ее побледневшего лица, – я возьму тебя силой, если ты не сдашься, Тори.

Медленно развернувшись, Ред направился к двери. Растерянно глядя ему вслед, Виктория растерянно теребила складки своего платья. Ее так обескуражило последнее заявление Шарпа, что она даже не находила в себе сил разозлиться на него.

Между тем сам Ред был доволен результатом сегодняшней встречи. Ему удалось вывести Викторию из состояния апатии и подавленности. Конечно, сам он от этого выиграл не много, но зато обрел уверенность в том, что Виктория не причинит себе вреда в порыве отчаяния. К ней уже вернулись присутствие духа, природная изворотливость и способность лукавить. А это означало, что она не утратила интереса к жизни и на самом деле вовсе не так убита происшедшим, как пытается себе внушить.

Глава 14

Виктория с ужасом ожидала, что Ред исполнит свою угрозу в самое ближайшее время, но вскоре поняла, что ошиблась. Он не пришел в ее каюту ни в эту ночь, ни в одну из ночей последующих трех недель. К ее огромному изумлению, он больше не пытался выманить у нее поцелуй, прибегнув к какой-нибудь хитроумной уловке. Однако она была уверена, что он вовсе не отказался от своих намерений. Казалось, Ред чего-то терпеливо ждал. Это ожидание Виктория инстинктивно чувствовала в каждом обращенном к ней взгляде, в самых нейтральных и незначительных словах.

За это время между ними установились довольно странные отношения, внешне напоминающие дружеские. Они больше не вступали в споры и препирательства, старательно избегая острых ситуаций. Но в то же время не сблизились ни на шаг. Ред не стремился вовлечь Викторию в личные разговоры или остаться с ней наедине, а она и подавно не стала бы этого делать. И все же девушка чувствовала, что, несмотря на внешнюю стабильность ситуации, что-то неуклонно меняется. И изменения эти происходили внутри нее самой, наполняя ее сердце нешуточной тревогой.

Она с отчаянием сознавала, что заболела этим человеком. Проклиная и ненавидя его в душе, она не могла думать о чем-то или о ком-то, кроме него. Стоило ей выйти на палубу, как тут же непроизвольно искала его взглядом и, если не находила, начинала нервничать и не могла сосредоточиться на общении с другими людьми. Собираясь на завтрак или обед в кают-компанию, Виктория подсознательно готовилась к встрече с Редом. Выбирая утром платье, она с раздражением ловила себя на мысли, что одевается вовсе не для себя, а для него. Иногда, накручивая на ночь волосы на папильотки, она с тревогой задавала себе вопрос: для чего она делает все это? И тут же гнала от себя подобные мысли, боясь признаться себе самой в том, в чем совсем не хотелось признаваться.

Что же касается самого Шарпа, то он с каждым днем удивлял Викторию все больше. Казалось, рядом с ней совсем не тот человек, которого она знала в Лондоне. Куда подевались его обычные сдержанность, загадочность, холодность? Все эти черты Реда, до боли знакомые Виктории, исчезли без следа. Море словно вдохнуло в него жизнь. Здесь, на бригантине, в кругу простых людей, он был все время бодр, деятелен и непривычно оживлен. С моряками он держался приветливо и дружески, и все они до одного, любили его, уважая за простоту и внимание к их нуждам.

Виктория не могла скрыть своего изумления, узнав, что Шарп прекрасно знаком с морским делом и при необходимости способен подменить любого члена команды. Она против воли испытывала восхищение, глядя, как он с легкостью взбирается по реям или, стоя у штурвала, искусно управляет кораблем. В голове у нее крутились десятки вопросов, и лишь огромным усилием воли она заставляла себя сдерживаться, чтобы не забросать ими Реда. Виктория изо всех сил пыталась делать вид, что все эти перемены не вызывают у нее ни малейшего интереса, и в то же время прекрасно сознавала, что Шарп читает ее мысли, словно по книге, и ввести его в заблуждение ей вряд ли удастся.

И все же она не могла забыть о необходимости ненавидеть этого человека. Мысль о том, что он опозорил ее в глазах общества и лишил возможности занять высокое положение, которого она так упорно и трудно добивалась, наполняла сердце Виктории горькой обидой и желанием отомстить. Порой ей неудержимо хотелось причинить Реду боль, заставить его страдать, почувствовать себя униженным. Она с мучительным упорством искала его уязвимые места, хотя временно и отказалась от бесполезных попыток задеть его самолюбие. Иногда ей самой становилось страшно от этой неукротимой, болезненной ненависти, сжигавшей ее душу. Но стоило ей только напомнить себе, что это из-за Шарпа ее родной Джемисон-холл будет распродан за неуплату долгов, как нерешительность бесследно исчезала, а от симпатии и жалости к Реду не оставалось и следа.

К исходу третьей недели плавания «Леди Виктория» попала в полосу штормов. Приятная безветренная погода, державшаяся целых двадцать дней, внезапно сменилась проливными дождями. Это было несвойственно для середины июля в этих широтах, и бригантина оказалась не готова к трудностям. Трое суток корабль бросало по волнам, словно щепку. А когда шторм миновал, выяснилось, что «Леди Виктория» проскочила южнее Канарских островов, где намечалась последняя остановка перед тем, как бригантине предстояло направиться через океан. Возвращаться назад было поздно, и капитан Картни направил судно к африканскому побережью, чтобы пополнить запасы пресной воды перед самым трудным отрезком пути.

Виктория все эти дни чувствовала себя ужасно. Мало того что она натерпелась страху, как никогда к жизни, ее еще непрестанно тошнило. К тому времени, когда море снова стало спокойным, девушка ощущала себя выжатой словно лимон и, чтобы хоть немного восстановить силы, не вылезала из постели целые сутки.

Утром второго дня после шторма в каюту заглянул встревоженный Ред. Он выглядел очень усталым и осунувшимся, и первым побуждением Виктории было подойти к нему и сказать что-нибудь ободряющее. Но этот добрый порыв очень быстро прошел. Глядя, как Шарп по-хозяйски расхаживает по каюте, Виктория почувствовала глухое раздражение. Натянув одеяло до самого подбородка, она демонстративно отодвинулась в дальний угол кровати и холодно смотрела на Реда.

– Между прочим, воспитанные люди спрашивают разрешения, прежде чем войти в покои женщины, – язвительно заметила она.

– Я пришел узнать, как ты себя чувствуешь, но теперь вижу, что напрасно так сильно беспокоился за тебя. Думаю, через день-другой ты будешь в полном порядке, – сказал он, внимательно всматриваясь в ее лицо.