Синди Холбрук - Притворщица Страница 42

Изабель с улыбкой посмотрела на сестер.

— Ах, не искушайте меня! Сейчас я, кажется, и на тысячу согласилась бы!

— Так в чем же дело! — оживилась Дороти.

Изабель рассмеялась, хотя все внутри у нее полыхало от гнева.

— Нет. Боюсь, что это чрезвычайно расстроило бы герцогиню. Ведь ей так по сердцу сложившаяся ситуация!

— Боюсь, что вы правы, — нахмурилась Тео. — Дороти всегда питала слабость к распутникам!

Джош медленно пробирался по темному коридору на непослушных подгибающихся ногах. Его шатало от стены к стене. Зажженная свеча в его руке вдруг стала скользкой, как лягушка, и постоянно стремилась выпрыгнуть. В ее свете перед Джошем расплывались двери — их было бесчисленное множество, и все они были одинаковыми. Черт знает, что такое! Да сколько же комнат в этом проклятом заколдованном замке!

За ужином Джош перебрал. Что было, то было. Поначалу он сидел за столом, не сводя глаз с Изабель. На ней было узкое атласное платье с таким чудовищным вырезом, что при каждом взгляде на него в сердце Джоша вспыхивал гнев. Огонь нужно гасить жидкостью, и поэтому Джош опрокидывал в себя бокал за бокалом — все подряд. А этого всего было много. И прекрасный португальский портвейн, и испанское амонтильядо, и французское шампанское…

Одним словом, борьба с пожаром сердца закончилась тем, что окружающий мир сначала стал радужным, затем сузился, а под конец слился в яркое, бешено вращающееся пятно, в центре которого время от времени можно было различить лица Изабель и сидящего рядом с нею Терренса.

Ночной скиталец с ненавистью вспомнил смеющееся лицо маркиза, купившего за несколько жалких сотен его сестру. Он икнул и злобно пробормотал:

— М-м-мерзавец.

Ближайшая дверь чем-то привлекла хмельного путешественника. Он остановился и уставился на нее, пытаясь свести в фокус разбегающиеся в разные стороны глаза. Ни с того ни с сего ему вдруг припомнилась хорошенькая горничная… как бишь ее? А, Бетти! Ну да, Бетти. Джош хихикнул, вспомнив, как она строила ему глазки. Ах, плутовка! Н-ну, погоди, завтра будет день, я еще доберусь до тебя, рыженькая!

Тут Джоша занесло, и он с трудом сумел сохранить равновесие. Мысли о рыженькой плутовке Бетти покинули его так же неожиданно, как и посетили. Теперь Джош снова сосредоточился на своей главной цели. Он еще раз осмотрел приглянувшуюся ему дверь и убежденно кивнул головой.

— Здесь. Точно — здесь.

Джош еще раз икнул, толкнул дверь и громко прошептал:

— Изабель?

Ни звука в ответ. Ладно, повторим.

— Изабель, ты не спишь? Мне нужно поговорить т-тобой!

Дверь оказалась незапертой, а комната — темной.

Войдя внутрь, Джош попытался сориентироваться в неверном свете свечи, по-прежнему рвущейся на свободу из его руки. Наконец ему удалось распознать очертания кровати, и он нетвердыми шагами направился к ней.

Дошел и грузно опустился на край. Медленно, осторожно наклонился и сумел совершить настоящий подвиг — установить на прикроватном столике свечу, ничего при этом не свалив и на закапав воском. Он облегченно вздохнул и уставился на свернувшуюся под одеялом Изабель.

— Джез, я х-хочу тебе сказать, — начал он, запинаясь.

Затем наклонился ниже и продолжал:

— Т-ты уж, это… прости меня за вчерашнее.

Изабель не ответила, и это неожиданно привело Джоша в ярость. Он схватил спящую за плечо и резко тряхнул.

— Д-да проснись же ты… О господи!

Изабель проснулась, подпрыгнула на постели и громко завизжала, вцепившись руками в края постели. Джош в ужасе зажал ладонями уши.

— Ради бога, перестань, Джез!

Неяркое пламя свечи осветило женское лицо, и Джош разинул рот, увидев перед собой разъяренное темноволосое создание.

— Из-забель! Эт-то не ты!

— Конечно, не я! — огрызнулась она. — Я — Элизабет!

— П-корнейше п-ршу простить, — блеснул изяществом манер Джош и скатился с постели. — Я не хотел вас будить. Я Д-Джез хотел разбудить…

— Врете, — отрезала она.

— Ей-богу! — обиделся Джош. — З-зачем мне будить вас? Я вас с-с-совсем не знаю! И в-вообще, эт-то неприлично!

— А пробираться ночью в комнату Изабель — прилично? — холодно спросила Элизабет.

— К-конечно, — удивленно ответил Джош. — А чт-то т-такого?

— Ну… Вы законченный мерзавец! — воскликнула Элизабет. — В первую же ночь вы пытаетесь пробраться в комнату Изабель, зная при этом, что она — любовница Терренса!

— Н-не любовница! — сердито закричал Джош, сжимая кулаки.

— Нет? — ахнула Элизабет.

Джош запнулся, вспомнив про ту роль, которую взялся играть. Покачнулся, поднял брови, пытаясь пошире раскрыть непослушные глаза и с неотразимой логикой пьяного сказал:

— П-почему — нет? Д-да?

— И все равно вы тут как тут — рады стараться! — осуждающе воскликнула Элизабет.

— М-м-м… Пож-жалуй, — согласился Джош, нахмурился и погрозил Элизабет пальцем. — И н-нечего меня путать. Я все сам п-прекрасно помню. Б-без в-вашей помощи!

— Не уверена, — прищурилась Элизабет.

На этом их содержательный разговор прервался. Милые собеседники замолчали и уставились друг на друга. Внезапно в голову Джоша пришла дикая мысль — погладить роскошные волосы Элизабет, рассыпавшиеся поверх кружевного воротника ее ночной рубашки. «Э, нет!» — подумал он и сказал:

— Н-ну, пожалуй, мне пора идти! Н-не хочу вас больше беспокоить! — Он сделал усилие и ухватил свечу. — К-как там сказала эта крошка Бетти?.. А, н-неважно… Бог с ней! Смеется много!

— Бетти? — переспросила Элизабет. — Так вы уже и с горничной успели завести интрижку? Мило, очень мило…

— З-завести что?.. — Джош осекся. Ему вдруг стало нестерпимо стыдно за себя. Даже сейчас, когда хмель перекатывался в голове мутными, тяжелыми волнами. Пошатываясь, он двинулся к двери. — Д-да, вы правы. Аб-бсолютно. Я — распутная свинья, — сказал он, обернувшись. — В-волочусь за каждой хор-рошенькой женщиной! За каждой юбкой.

На глаза его навернулись пьяные слезы. Элизабет посмотрела на него с каким-то новым выражением.

— Что ж! Тогда мне остается лишь благодарить бога за то, что я — не хорошенькая!

— Эт-то вы-то не хорошенькая? — Джош едва не выронил из рук горящую свечу. — Это вы-то н-не хорошенькая?

Женщина, сидящая перед ним в постели, была не просто хорошенькой — она была просто красавицей! Джош почувствовал нестерпимое, страстное желание прижаться к этим нежным губам, зарыться лицом в густые волосы, крепко прижать к себе упругое, горячее тело. А кроме того, у нее были такие грустные глаза! У красивой женщины не должно быть таких грустных глаз!

Внезапная, сумасшедшая мысль молнией сверкнула в голове Джоша.