Рене Бернард - Экстаз в изумрудах Страница 42

— Знаете, доктор Уэст, почему каждый раз, когда ваше имя звучит в Обществе на предмет поощрения или продвижения, о вас тут же забывают?

— Могу только догадываться.

— Почему вы всегда стоите особняком? Почему не поддерживаете решений и усилий ваших коллег-медиков в Королевском Обществе? Почему, доктор Уэст, вы всегда бунтуете против очевидной мудрости вышестоящих лиц?

Роуэн прошел к книжным полкам возле камина, чтобы поправить одну из небольших африканских статуэток, сдвинутых Флоренс с места во время стараний содержать в чистоте семейные реликвии.

— Я Уэст. Не думаю, чтобы мы когда-нибудь искали пути к признанию или успеху. — Он пожал плечами и снова повернулся лицом к Джессопу. — Я не занимаюсь политикой, я врач.

Роберт вздохнул, его плечи расслабились, и черты лица разгладились.

— И чертовски хороший, несмотря на ваши юношеские воззрения. Я говорю из любви к вам, как друг вашего деда. С вашим эмоциональным подходом к нашей профессии вы понапрасну растрачиваете свое время и силы, доктор Уэст.

— Как это?

— Помимо опасного примера работы вашей клиники по средам, вы известны своей либеральной сентиментальностью. Вы чрезмерно переоцениваете значение хороших манер у постели больного, все эти бессмысленные вопросы о самочувствии мало влияют на лечение и выздоровление. Своими вздохами и вздором пациенты лишь сбивают вас с толку при постановке диагноза! Они недостаточно образованны, чтобы понимать сложную работу своих организмов. Зачем спрашивать их мнение?

Роуэн покачал головой. Этот спор был хорошо ему знаком. Примерно раз в месяц доктор Джессоп заглядывал к нему для философских дебатов на одну и тy же тему и всегда настаивал на участии в них Роуэна.

— Вы слишком далеко заходите, сэр! Возможно, они ничего не смыслят в науке, но важен взгляд изнутри, спокойный, заинтересованный пациент не может служить помехой нашим стараниям вернуть ему здоровье.

— Ваши пациенты — богатые люди, привыкшие к пожертвованиям куда более весомым, чем простое мнение. Вы возлагаете на них ответственность, развлекая подобными играми.

— Осторожно, доктор Джессоп. Я стремлюсь к балансу в своей профессии. В то время как некоторые видят в простом народе подопытных собачек для своих лабораторий, я не могу игнорировать их человеческую природу.

— Я человеческую природу не игнорирую. Но едва ли это имеет значение, если в ущерб науке и прогрессу я теряю время на выслушивание болтовни пациентов вместо того, чтобы лечить болезни. — Погладив усы, доктор Джессоп со вздохом поднялся, красноречиво давая понять, что его визит завершен. — Я и так потратил много времени на ваше упрямство.

— За что я вам очень благодарен. — Роуэн проводил его до дверей. — Увидимся в следующем месяце на лекциях.

— Да, да. Приходите, познакомитесь с новыми студентами. Возможно, кто-нибудь из них подойдет вам в ассистенты, и вы сможете полнее посвятить себя этому экспериментальному подходу к инфекциям, с которым выступали по весне. Вам, знаете ли, нужен помощник!

— Я знаю. — Роуэн пожал гостю руку. — Еще раз спасибо, доктор Джессоп.

Доктор Джессоп наконец удалился, бурча под нос в свойственной ему манере:

— Наносить визиты глупым молодым медикам! Вот она, моя благотворительность! Памятник. Человеку нужно ставить памятник за то, что он навещает глупых молодых медиков…

— Вас все обвиняют в излишней мягкосердечности, — вздохнула Гейл, входя в комнату.

Роуэн обернулся. Вероятно, она стояла по другую сторону двери, ведущей в библиотеку, и слушала.

— Все, кроме тебя.

— Ты практически святой, Роуэн.

— Святые не горят желанием. Святой не стал бы думать сейчас, как вынуть тебя из этого платья и завалить на медвежью шкуру.

Гейл покраснела.

— У тебя доброе сердце. И зря он просит тебя измениться.

— Подслушивание — скверная привычка, мисс Реншоу. Вы до сих пор этого не усвоили?

— Я не собиралась подслушивать под дверью. Я пошла за тобой вниз, потому что не хотела, чтобы ты ушел без… — Она покачала головой. — Все самое важное, что я узнала в жизни, я узнала благодаря подслушиванию, доктор Уэст. Отказаться от этого трудно. Кроме того, как еще могла бы я узнать, что Общество думает по поводу моего ментора? — Она улыбнулась и игриво потеребила Роуэна за рукав. — Без обид. Но, глядя на тебя, трудно увидеть революционера, грозящего перевернуть медицинский мир просто потому, что он способен взять своего пациента за руку или осведомиться о его самочувствии.

— Я не обижаюсь, только не говори, что я не пытался тебя предупредить. Если меня считают еретиком уже за это, если Джессопа и других бросает в дрожь от моих выступлений против последних социальных реформ, то, как думаешь, что они скажут, если я представлю тебя в качестве своей ученицы?

— Мне все равно. Кто-то должен быть первым.

— Легко сказать, Гейл. Ты не так много потеряешь.

Озорные огоньки в ее глазах померкли, и он увидел уже знакомую смену эмоций, когда Гейл оставила тему.

— Ты, безусловно, прав. Я постараюсь не…

Стук в дверь оборвал ее.

— Прошу прощения, что помешал, но мисс Фезерстоун прислала посыльного, и парень уверяет, что леди умирает.

У Картера был виноватый вид, поскольку мисс Фезерстоун балансировала на грани смерти по меньшей мере дважды в месяц.

— Я еду. — Роуэн достал из-за стола свой саквояж и оценивающе посмотрел на Гейл. — Мисс Реншоу остается здесь. Пусть миссис Эванс приготовит для леди горячую ванну.

— Мне и так хорошо! Пожалуйста, не нужно из-за меня беспокоить миссис Эванс.

— Это не беспокойство. Глядя на вас, можно подумать, что вы едва держитесь на ногах. Искупайтесь и отдохните, а завтра утром мы со свежими силами приступим к работе в лаборатории.

Он наклонился ниже, и блеск в его глазах, от которого у Гейл затрепетало сердце, напомнил ей о причине, по которой лабораторная работа осталась невыполненной. Картер стоял за его спиной, так что Роуэн не мог ни прикоснуться к Гейл, ни сделать нескромное замечание.

— Вас это устроит, мисс Реншоу?

— Да, доктор Уэст.

И она подумала, как это восхитительно — мучить мужчину таким образом — соблазнять, когда он не может двигаться. Ее мысли каким-то образом, вероятно, передались ему, потому что глаза Роуэна потемнели от желания.

— «Ванна» звучит заманчиво.

Мистер Картер кивнул:

— Я позабочусь об этом, доктор, и, как ванна будет готова, пришлю за вами Флоренс, мисс Реншоу.

— Спасибо, Картер, — поблагодарил Роуэн, не спуская глаз с Гейл, пока дворецкий не вышел из комнаты.