Вирджиния Спайс - Заставь меня любить Страница 42

— Нет, Джеральд, не тебя, а того, что может произойти, — смущенно ответила Кассандра.

Джеральд тихо засмеялся, гладя ее лицо.

— Этого не произойдет, Касси. Моя рана еще слишком болит, чтобы я был на что-то способен. Да и потом: я ведь обещал тебе, что ничего не будет, разве ты забыла?

— Нет, я помню. — Она тоже засмеялась. — Но сегодня, когда ты стал приставать ко мне, я подумала, что ты меня обманул.

— Нет, девочка моя, я не собирался тебя обманывать. Но ты разозлила меня своей холодностью, и я потерял контроль над собой.

— Прости меня, Джеральд, я вела себя ужасно глупо!

— Это я вел себя слишком вызывающе! Больше это не повторится, обещаю. Я не сделаю ничего, что было бы тебе неприятно.

— Но мне вовсе не неприятно! Это… это совсем другое, как ты не понимаешь!.. — Касси досадливо поморщилась, и Джеральд мог поклясться, что в это мгновение она покраснела.

— Понимаю, теперь понимаю, ведь ты еще совсем невинная девушка, — с раскаянием прошептал он. — О, теперь я буду более тактичным и осторожным, если… если ты позволишь мне, Касси, — добавил он, радуясь, что она не может заметить, как вспыхнуло его лицо.

Она на некоторое время задумалась, затем с забавной серьезностью посмотрела ему в глаза.

— Я позволю тебе это, Джерри, — с волнением в голосе проговорила она. — Позволю делать со мной все… все, что ты посчитаешь нужным!

Слова застряли у него в горле. Маленькая соблазнительница! Да понимает ли она, что такое нельзя говорить мужчине? Еще раз усилием воли он постарался успокоиться и, улыбнувшись ей спокойной, нежной улыбкой, сказал:

— Спасибо тебе, милая моя девочка. Обещаю, что не стану злоупотреблять твоим доверием.

И он снова стал осторожно целовать ее податливые губы, пока острая боль в ране от неосмотрительного движения не напомнила им обоим, что Джеральду еще рано предаваться пылким любовным утехам.

Мейсон крепко спал в эту ночь и проснулся довольно поздно. Счастливая улыбка осветила его лицо, когда он вспомнил все, что случилось накануне. Но настроение его тотчас испортилось, так как тут же выяснилось, что Касси уже давно встала.

Но она вовсе не покинула дом, а просто вышла в соседнюю комнату, дожидаясь его пробуждения. Услышав, что Джеральд зашевелился, Касси сразу же вошла к нему. А войдя, в смущении застыла на пороге, потупив глаза под его пристальным и, как всегда, слегка насмешливым взглядом.

С минуту Джеральд восхищенно рассматривал девушку, чувствуя, как сердце наполняется глубокой нежностью и благодарностью к ней. Но внутренним чутьем он угадал, что она находится в большом смятении и не следует ее торопить.

Он улыбнулся, обратив внимание на ее одежду. Кассандра надела свое дорожное платье из синей шерсти с белой кружевной косыночкой вокруг шеи, а волосы тщательно уложила в высокую прическу. Трудно было поверить, что несколько часов назад эта благовоспитанная леди стонала от его ласк и поцелуев.

«Ты — моя, недотрога Кассандра Гамильтон, — подумал он, — и ничто в мире не заставит меня отказаться от тебя. Теперь я уверен, что ты обязательно будешь моей женой, и, сколько ни сопротивляйся, я знаю, что все будет именно так, а не иначе. Но я пока сдержу свои чувства, чтобы ты могла постепенно полюбить меня».

— Доброе утро, Касси, — непринужденно приветствовал он. — Я вижу, ты уже давно поднялась с постели. Видела кого-нибудь? Что делается в лагере?

Она облегченно вздохнула и присела на краешек кровати.

— Пока все спокойно, Джеральд. Нянюшка Джейн и доктор Кейси пару раз справлялись, не проснулся ли ты. Завтрак давно готов, но мистер Кейси хочет прежде осмотреть тебя.

— Ну что ж, зови. Поскорей покончим с этим ужасным осмотром. Честно говоря, я просто умираю с голоду.

Она кивнула, но не тронулась с места. Легкий румянец покрыл ее щеки, когда она заговорила о том, что мучило ее.

— Джеральд, послушайте… послушай, — быстро поправилась она, заметив, как он недовольно приподнял брови, — теперь ты не отошлешь меня в Балтимор?

Он сразу весело улыбнулся, вспомнив свою вчерашнюю угрозу. Так значит, он не совсем безразличен ей, раз она так боится уехать отсюда?

— А как ты думаешь? Я что, по-твоему, сделан из камня, что ли?

Против желания, в его голосе прозвучало столько чувства, что Касси еще сильнее покраснела.

— Так значит, нет? — весело спросила она, пряча лицо, которое осветила радостная улыбка.

— Конечно же, нет, вредная девчонка! — с шутливым недовольством крикнул он. — А теперь зови скорее этого несносного доктора, или я просто сойду от тебя с ума!

Она резво подскочила к нему и, чмокнув в щеку, выпорхнула из комнаты, оставив Мейсона раздумывать над странностями женского характера. Но вскоре эти приятные размышления прервал приход доктора Кейси с чемоданчиком, в котором, как всегда, лежал набор «пыточных инструментов» — так называли солдаты медицинские скальпели, зажимы, изогнутые крючки.

В этот день Джеральду разрешили немного сидеть. Попросив Джейн помочь ему побриться и надеть чистую накрахмаленную рубашку, он настоял, чтобы она вместе с Касси осталась с ним завтракать. Ее присутствие сделало обстановку самой непринужденной, и девушка могла не испытывать неловкости, что непременно случилось бы, окажись она наедине с Джеральдом. Но после завтрака ему снова пришлось лечь, и Касси пошла прогуляться.

Она быстрым шагом дошла до домика, где располагались Лора Сэдли и Гарри, но дверь оказалась запертой. Первой мыслью девушки было, что обитатели дома занимаются тем, чем они с Мейсоном занимались ночью, и она поспешно вернулась обратно. Нянюшка Джейн предупредила, что ее хозяин задремал, и Касси, не желая будить Джеральда, осталась в палатке старой негритянки.

Некоторое время они беседовали о всяких пустяках, но потом Касси решила перевести разговор на более занимавшую ее тему.

— Дорогая моя тетушка Джейн, — осторожно начала она, — я знаю, что ты давно живешь рядом с Джеральдом Мейсоном, знала его родителей, да и его самого знаешь с тех времен, когда он был ребенком. Пожалуйста, расскажи мне что-нибудь про него, мне ведь так мало известно об этом человеке.

Пожилую негритянку, обожавшую своего воспитанника, не требовалось упрашивать дважды. Отложив все дела, она взяла в руки вязанье и, усевшись напротив девушки на маленькой скамеечке, важно начала длинный рассказ:

— Я знала его мать еще тогда, когда Джерри и на свете не было. Ей исполнилось семнадцать лет, а мне тридцать пять, когда меня приставили к ней в услужение. К тому времени я перенесла много горя: моего мужа и двоих сыновей продали другому хозяину, и у меня в жизни не осталось ничего светлого. И я всей душой привязалась к Виоле, которая, по правде сказать, была в десять раз несчастнее меня, потому что хозяин заставлял ее ублажать своих приятелей за большие деньги, которые клал себе в карман.