Джулия Лейтем - Честь рыцаря Страница 42

— Но у нас есть несколько часов, — настаивал он. — Стемнеет еще не скоро.

Подошедшая Сесили взяла его за руку.

— Лорд Баннастер, я ведь говорила вам, что моя сестра слишком занята, у нее совершенно нет времени. Знаете, мысль о собственных удовольствиях ей и в голову не приходит, — добавила она, понизив голос, но Диана услышала.

— Она права, — подтвердила Диана, вежливо улыбаясь. — Пусть Рождество, все равно нужно готовить еду. — Он ведь сказал, что не раскроет ее секретов, так что она может позволить себе отказать ему. Приятно было сознавать это.

— Тогда мы все остаемся здесь, — неожиданно заявил Баннастер.

Сесили с раздражением посмотрела на Диану.

— Леди Сесили, я ведь понимаю, что вам нужно помочь сестре.

От Дианы не укрылись взгляды, полные ужаса, которыми обменялись несколько слуг. Стоило появиться Сесили, как работа начинала валиться у них из рук.

Повар вышел вперед.

— Мистрис Диана, ведь сегодня сочельник! Помощников у меня более чем достаточно. Вы могли бы пойти и получить удовольствие от прогулки в обществе молодого человека.

Сесили круто развернулась и направилась в сторону ворот. Диана знала, что сестра пытается справиться с охватившим ее бешенством. Ей не хотелось продолжать спорить, было жаль слуг.

— Что ж, пойдемте, лорд Баннастер, — устало проговорила она.

В неловком молчании они спустились по запорошенной снегом тропинке. Баннастер стал расспрашивать об окрестностях, о деревне, и хотя ответы Сесили не отличались обстоятельностью, она по крайней мере разговаривала. Навстречу им двигались целые семейства, уже направляющиеся в замок, попадались и успевшие выпить мужчины.

Подойдя к окраине деревни, они услышали громкий смех, и почти сразу же в лицо Баннастеру угодил комок снега. На какое-то время и Диана, и Сесили оторопело замерли, но до их ушей доносилось только завывание ветра.

Из-за засыпанного снегом колодца на деревенской улице снова послышался сдавленный смех, который тут же смолк. Баннастер, не сняв, перчаток, спокойно вытер лицо.

«Что он будет делать?» — с опасением гадала Диана. Он, конечно же, понял, что это озорничают дети. Они не хотели причинить ему вред.

Но у Баннастера не было детства. Знает ли он, что такое игры, и как относится к ним?

Сесили подхватила юбки, как если бы собралась одна пойти вперед.

— Как смеют дети бросаться снегом в пэра Англии! Прежде чем Диана двинулась с места, Баннастер взял Сесили за руку и приложил палец к губам. Глядя на колодец, из-за которого никто так и не появился, он наклонился и набрал побольше снега. Потом, ухмыляясь, на цыпочках двинулся к колодцу — удивительно легко для такого рослого мужчины, — с громким «ага!» обогнул его и обрушил снег на своих обидчиков.

Двое маленьких мальчиков пискнули и кинулись бежать, на ходу вытряхивая снег из волос. Сесили онемела, а Баннастер хохотал. Его лицо было еще влажным и красным от снега, но глаза так озорно смеялись, что Диана почувствовала зависть. После такого детства, которое выпало на его долю, он смог понять детей и участвовать в их игре.

— Вы, наверное, озябли, милорд, — неуверенно произнесла Сесили. — Если хотите вернуться…

Но он не слушал ее, снова наклоняясь за снегом. Сесили недовольно вздохнула:

— Но не можете же вы ловить этих детей.

И тут он обрушил собранный снег на голову Сесили. Диана остолбенела — а потом не смогла удержаться от смеха, глядя на забитые снегом волосы сестры и прилипшую к носу нашлепку из снега. Диана не помнила когда она в последний раз так искренне веселилась. А ведь ей должно было быть не до смеха — ее жизнь по-прежнему зависела от Баннастера, от непонятных чувств, которые она питала к нему; туманным представлялось и ее будущее в Лиге.

Сесили с визгом затрясла головой — почти как собака, а потом широкими злыми шагами направилась к замку.

— Леди Сесили… — забормотал было Баннастер, но потом взглянул на Диану и пожал плечами.

— Лучше я провожу сестру, — сказала Диана прежде, чем он смог предложить ей продолжить игру. Она не собиралась играть с ним — никогда больше.

Диана следила за тем, как идут дела на кухне и во внутреннем дворе, где в яме жарился большой кабан, предназначенный для рождественского пира. Кроме этого, и в других местах на нескольких кострах готовилось мясо — ожидалось множество гостей. После охоты было привезено рождественское полено, чтобы зажечь его в праздничную ночь. Обитатели деревень весь день стекались в замок, неся хлеб, эль и кур; многие женщины шли прямо на кухню, чтобы помогать печь пироги с фруктовой начинкой.

Уже поставили столы для большего, чем обычно, числа гостей, которые предусмотрительно захватили с собой собственные деревянные блюда и ложки. Под фанфары зажгли рождественское полено, и звуки праздничных гимнов понеслись к потолку вместе с радостными восклицаниями. Песнопения продолжались и между сменами блюд. На главном столе стояла искусно украшенная резным узором рождественская свеча, и Диана заворожено смотрела на пламя, ощущая, как понемногу улучшается ее настроение.

Это было ее самое любимое время года, когда все вокруг радовались. Весь вечер менестрели не переставали петь, а лицедеи развлекали детей, представляя веселые сценки. Диана почти забыла о своих бедах, убедив себя, что это самые счастливые дни.

До тех пор, пока ее взгляд не упал на Баннастера, играющего в триктрак с дворецким. Заметив, что он поймал ее взгляд, она повернулась к нему спиной, решив держаться от него подальше.

Но вскоре в зале зашикали, и она услышала треньканье лютни. А потом музыкант запел — чистый низкий голос потек, словно теплый мед. Диана закрыла глаза, притворяясь, что не знает, кто поет. Но в конце концов повернулась на голос и, хотя стояла довольно далеко от собравшихся у камина, увидела, что Баннастер идет через толпу, играя на лютне и распевая рождественский гимн.

«Господь да хранит вас, добрые джентльмены, пусть ничто не потревожит вас».

Он остановился перед Сесили и пел для нее — ее щеки разрумянились от волнения. После того как он отказался поцеловать ее, а позже разозлил, бросив в нее снегом, она держалась с ним строго, но романтическое пение явно вернуло ей радость.

«О, время спокойствия и радости», — пел он так многозначительно, что в толпе весело засмеялись, глядя на Сесили.

А потом он поймал взгляд Дианы, и, хотя та попыталась затеряться в толпе, руки стоящих сзади подтолкнули ее вперед, так что она оказалась лицом к лицу с Баннастером, который теперь пел, обращаясь к ней. Она изобразила вежливое внимание, но его голос проникал в душу, внутри замелькали искорки восхищения, и она испугалась, что они станут заметными.