Виктория Холт - Обет молчания Страница 42

— Ну и что? — ответил хозяин собаки.

— Мы просто хотели взглянуть на дом. Пожалуйста, скажите нам, кто вы.

— Я сторож, — ответил мужчина.

— Сторож Милтон Прайори!

— И буду им в дальнейшем.

— Дом продается? — спросила я.

— Думаю, да.

— Я не слышала об этом.

Охранник пожал плечами.

— Наверное, кто-то уже купил его, — предположила я.

— Вполне возможно.

— Понимаю. Извините. Дом так долго пустовал. Мы просто хотели рассмотреть его поближе.

— На вашем месте я бы оставил эту затею.

Ангусу это бы не понравилось, пес очень свиреп, должен вам сказать.

— Ну, теперь мы предупреждены, — сказала я. — Извините, Андрэ. Это все, что вы увидите.

— Какое разочарование! — сказала она. — Мне бы хотелось узнать историю этого места. Интересно, кто здесь будет жить?

— В свое время мы это узнаем. Обитатели дома будут избирателями моего отца, и он придет сюда, чтобы их агитировать.

Мисс Каррутерс сказала, что дом ей понравился. По ее мнению, похоже на эпоху ранних Стюартов.

— Но, по-моему, он нуждается в реставрации.

Сколько, вы говорили, он пустовал, Люсинда?

— Не знаю точно. Но долго.

В конце недели, как это часто бывало, приехал отец. Маме не терпелось сообщить ему, как продвигаются дела в госпитале.

Помню, за обедом он сказал нам, насколько непопулярен становится премьер-министр.

— Война все еще продолжается, и они ищут козла отпущения. Бедный Асквит! Он самая подходящая фигура. Ллойд Джордж только и ждет, чтобы занять его место. Марго Асквит в бешенстве.

Если кто-то м способен удержать его от ухода в отставку, то это его грозная жена.

Доктор Эджертон в тот вечер обедал с нами. Он сидел рядом с мисс Каррутерс.

— Я считаю Ллойда Джорджа очень талантливым человеком, — сказал доктор.

— Возможно, этот огнедышащий уэльсец проявит всю ту энергию, которой так недостает Асквиту, — предположила мисс Каррутерс.

— О, я в этом не уверен, — ответил доктор, и между ним и мисс Каррутерс разгорелась дискуссия о достоинствах Ллойда Джорджа и Асквита.

— Мне жаль старика, — промолвил отец, — но начинают поговаривать, что не лучше ли ему уступить свое место Ллойду Джорджу.

— А Черчилль? — спросила мама.

— О, он в опале из-за Дарданелл. Он слишком уверен в правильности взятого курса. Думаю, сейчас, эта уверенность поколебалась.

— Дела обстоят очень плохо? — спросила я.

— Не настолько плохо, как это освещают газеты. Они считают сенсационными только плохие новости. И если можно кого-нибудь обвинить, репортеры это сделают. Людей всегда больше интересуют плохие новости, чем хорошие. Сформулируем это так. Дела могли бы обстоять лучше.

— Мы на днях говорили о Милтон Прайори, — сказала мама, — Люсинда рассказала, что там появился сторож со свирепой собакой.

Мне показалось, что отец насторожился.

— Милтон Прайори? — сказал он. — Что такое с ним?

— Похоже, что кто-то продает его. Люсинда пошла туда посмотреть на дом… вернее, показать его Андрэ.

— Я была с ними, — сказала мисс Каррутерс. — Сторож довольно настойчиво попросил нас держаться подальше от этого места.

Я подробно рассказала отцу, что произошло.

— Собака вела себя очень агрессивно. Казалось, ей достаточно приказа хозяина, и она разорвет нас всех на куски.

— Надеюсь, что этот человек умел обращаться с ней. Ты решила, что дом собираются продать?

— Очень похоже.

— В свое время мы это узнаем, — сказала мама. — Интересно, кто будет новым владельцем?

— Надеюсь, они окажутся добрыми либералами, — сказала я. — Иначе нам придется обращать их в свою веру.

Отец улыбнулся.

— Какие изменения произошли в Милтон Прайори? — спросил он.

— Думаю, окна вымыли… ну и, конечно, появился сторож. Думаю, владельцам надо будет привести дом в порядок, если они надеются его выгодно продать.

— Подождем и посмотрим, как будут развиваться события, — вставила мама.

— На вашем месте я бы держался от него подальше, — сказал отец. — Мне не нравится, что там сторожевая собака.

— Мы обязательно услышим о его продаже, — добавила мама. — Здесь такие вещи не сохранить в секрете.

Потом разговор снова переключился на коалиционное правительство и вероятность того, что мистер Асквит уступит пост премьер-министра мистеру Ллойду Джорджу.

Вскоре после этого к нам приехал Роберт Дэнвер. В форме он выглядел очень красивым. Он был по-прежнему худым и казался еще выше, чем раньше, но уже не соответствовал утверждению Аннабелинды, что у ее брата «все части тела плохо подогнаны друг к другу».

Я пришла в восторг и с благоговением рассматривала Роберта.

— О, Роберт, тебе присвоили офицерский чин! — воскликнула я.

— Да, — подтвердил он. — Я чувствую себя настоящим мужчиной.

— И ты больше не подчиняешься этим грубиянам сержантам?

— Думаю, это было необходимо.

— Значит, прощай, Сэлисбери Плэйн, и теперь…

Поле сражения, — мое лицо омрачилось.

— Отъезд на континент придется отложить на месяц или больше. Меня посылают на курсы.

— Курсы? Я думала, ты уже закончил свою подготовку.

— Я прошел ее. Но это другое. Я придумал метод запоминания азбуки Морзе, и меня отобрали для курсов.

— Это означает, что ты будешь посылать сообщения… на поле сражения.

— Наверное.

— О, Роберт, я горжусь тобой!

— Я пока не сделал ничего, чем можно гордиться.

— Уже сделал и сделаешь еще больше.

— О, я человек не героического склада. Оставляю это таким, как майор Мерривэл. Кстати, ты видела его в последнее время?

— Нет. Он в Галлиполи.

Роберт помрачнел.

— И дядя Джеральд тоже, — продолжала я. — Мы очень беспокоимся.

Роберт понимающе кивнул.

Мама и тетя Селеста, часто приезжавшая в Марчлэндз и с удовольствием помогавшая в госпитале, очень обрадовались Роберту.

Потом к нам присоединились мисс Каррутерс и Андрэ, и мы вместе повели Роберта взглянуть на Эдварда.

— Как он растет быстро! — заметил Роберт.

Андрэ с гордостью смотрела на малыша.

— Он обещает стать крупным мальчиком, правда, Эдвард?

Эдвард что-то проворковал и ласково улыбнулся.

Мы съели обед, и мама сказала:

— Почему бы вам с Робертом не совершить небольшую прогулку верхом, Люсинда?

— Мне эта идея нравится, — сказал Роберт. — А тебе, Люсинда?

— Мне тоже, — сказала я.

Скоро мы уже скакали по знакомой местности, как в те времена, когда я еще не уехала в школу и не началась война.